– Я этого раньше не знал, – сказал Харкорт. – Аббат сказал мне об этом только вчера.
– Ты редко заглядываешь в старые бумаги, – сказал дед. – У тебя хватает других забот.
– Теперь вы видите, – сказал аббат, – я вроде как лично заинтересован в этом деле. Не то чтобы я был совершенно убежден, что все это правда. Но есть некоторый шанс, что это правда.
– На мой взгляд, пытаться вернуть призму Лазандры – чистое безумие, – сказал дед. – С твоей стороны, аббат, безумие даже думать об этом. А с твоей стороны, Рауль, было безумием пытаться это сделать.
– Да, это было безумием, – ответил дядя Рауль – Теперь я знаю. Но тогда не знал.
– Ты мог бы только рассказать нам, как туда добраться, – сказал аббат. – Может быть, нарисовать план. Зная, что у нас впереди, мы совершили бы этот путь куда быстрее и избежали бы многих опасностей.
– Да, я мог бы это сделать. Но не знаю, сделаю ли. Мне очень не хочется. Не хочу, чтобы ваша гибель осталась на моей совести.
– Даже во имя Божье?
– Даже во имя Божье, – ответил Рауль.
– Все зависит от того, – сказал Харкорт, – в каком направлении нужно двигаться.
– Прямо на запад, – ответил дядя.
– Римская когорта, которая проходила здесь вчера, – сказал Харкорт, – вероятно, направится к северу. Она отвлечет силы противника. Нечисть последует за ней на север. Может быть, нам и удастся проскользнуть незамеченными.
– А что вы будете делать, когда доберетесь до этого дворца или поместья? – спросил дед.
– Там видно будет.
– Значит, ты всерьез думаешь пуститься в эту дурацкую авантюру?
– Ну, не совсем, – ответил Харкорт. – Я всего лишь оцениваю ситуацию. Мысли вслух, упражнение в тактике.
– Я сказал, что не стану рисовать план и помогать вам, – произнес после некоторого колебания Рауль. – Но тут есть еще одна сторона, о которой я ничего не сказал. Чарли, очень может быть, что это касается лично тебя.
– Лично меня? Каким образом?
На лице Рауля отразилось мучительное сомнение.
– Я не хотел об этом говорить, – сказал он, – потому что это может повлиять на твое решение. Но все же сказать, по-моему, надо. Иначе я никогда бы этого себе не простил. Я просто не мог бы смотреть тебе в глаза.
– Так скажи, ради Христа! – воскликнул Харкорт. – Говори скорее. Это что-то очень страшное?
– Страшного в этом ничего нет, но мне не хотелось…
– Давай выкладывай, – вмешался дед. – Мой внук уже взрослый. Если это действительно его касается…
– Когда в ту ночь я разговаривал в храме со священником, – начал Рауль, – он назвал одно имя. Оно показалось мне знакомым, и потом я вспомнил, где его слышал. Это имя – Элоиза.
Харкорт вскочил со стула.
– Элоиза? – вскричал он. – Что ты слышал про Элоизу?
– Держи себя в руках, Чарлз, – строго приказал ему дед. – От крика толку не будет. Что ты слышал про Элоизу? – продолжал он, обращаясь к Раулю. – Элоизы нет в живых, ее убили семь лет назад. И ты это прекрасно знаешь. В этом доме не следует легкомысленно поминать ее имя без особых на то причин.
– Есть некоторый шанс, что она жива, – сказал Рауль. – В том месте, где находится призма, живут люди. В доказательство своих слов тот священник, который мне все это рассказал, назвал два имени. Элоиза было одно из них.
Харкорт почувствовал внезапный прилив слабости и, весь дрожа, опустился на стул.
– Ниоткуда не следует, – сказал ему дядя, – что это твоя Элоиза. Я же говорю, что есть только некоторый шанс.
Но Харкорт знал, что упустить такой шанс он не может. Когда речь идет об Элоизе, он не вправе пренебречь даже самым малым шансом. Ничто не может его остановить, нет такой опасности, которая заставила бы его повернуть назад. Если Элоиза еще жива….
– Возможно, она и осталась в живых, – сказал он. – Мы ведь не нашли ее тела.
– Там было множество тел, которые мы не смогли опознать, – напомнил дед
– Да, я знаю, – сказал Харкорт. – Но если есть хоть какой-то шанс…
Кто-то положил ему на плечо могучую руку и крепко его обнял. Он оглянулся и увидел, что это аббат.
– Мы отправимся туда, – сказал аббат. – Мы двое отправимся туда и вернемся с Элоизой, а может быть, еще и с призмой.
Харкорт понуро сидел на стуле. В глазах у него все плыло, как будто комнату вдруг заполнила быстро бегущая вода. До него как будто издалека донесся голос дяди:
– Простите меня. Мне не нужно было…
– Нет, нужно, – возразил ему дед. – Если бы ты ничего не сказал, это было бы нечестно. Мальчик горевал о ней много лет.
Очертания комнаты стали уже не такими зыбкими, как будто вода спала, и все вокруг вновь обрело четкость.
Харкорт сказал:
– Я пойду. Никто меня не остановит. И аббат пойдет со мной, потому что теперь у нас обоих есть на то причина.
– В таком деле мы должны быть очень осторожны, – сказал дед. – Если хоть кто-нибудь об этом услышит…
– Сохранить тайну не удастся, – возразил Шишковатый. – Как бы мы ни старались. Даже у этих стен есть уши. К вечеру слухи пойдут не только по замку, но и по всей округе.
– Слухи, может быть, и пойдут, – сказал дед, – но никто не будет знать, куда вы собрались. По крайней мере, пока вы не отправитесь. – Он взглянул на Харкорта и спросил: – Ты твердо решил идти? Если ты передумаешь…