– Все равно мне это не нравится, – сказал Харкорт. – Одно дело быстрая смерть от удара клинка, совсем другое – вот такая. Это какая-то безумная ненависть.
– Вероятно, люди, обитавшие в этих местах, – сказал Шишковатый, – имели все основания для ненависти. Жизнь их научила.
– Что мы будем с ним делать?
– Ничего не будем делать. Пусть висит. А что ты хотел предложить – христианское погребение?
– Ну нет.
– Так оставим его в покое. Пусть и дальше висит, ухмыляясь.
– Пожалуй, да.
Шишковатый отвернулся от креста со скелетом, поглядел на запад и показал пальцем в том направлении.
– Вот. Мы теперь знаем то, что хотели выяснить. Берег болота совсем недалеко. Смотри!
Глава 12.
Проведя кое-как ночь на каменистом островке, они на рассвете пересекли последний участок болота и вышли на сушу. Дальше на западе высились голубые холмы.
Харкорт почти не спал – лишь несколько раз ему удалось ненадолго задремать. С наступлением ночи болото превратилось в средоточие кошмаров: повсюду вокруг стонали и рыдали призраки. Временами Харкорту казалось, что он их видит, хотя каждый раз оставалось сомнение – призрак это в белом саване или просто один из плывущих в воздухе клочьев тумана.
Над болотом то и дело раздавались крики ночных птиц, а совсем недалеко, на востоке, время от времени кто-то как будто бухал в барабан. Харкорт лежал с открытыми глазами, прислушиваясь к странному звуку и пытаясь определить, на что он больше похож – на кваканье или на барабанный бой. Он убеждал себя, – хотя в то же время страшился этой мысли, – что слышит кваканье того бородавчатого, похожего на жабу существа, которое привиделось ему под действием наваждения. Но он так и не смог окончательно в это поверить, потому что временами готов был поклясться, что это не кваканье, а удары в барабан. Но кто мог глубокой ночью сидеть посреди болота и бить в барабан?
Отправившись утром в путь, Харкорт и его спутники первое время шли по заболоченной местности, но потом земля под ногами стала совсем сухой и идти стало легко. Довольные, что болото наконец осталось позади, они направлялись к цепочке холмов на горизонте. Иоланда ушла вперед и скоро исчезла из вида. Наверное, ищет место, где будет легче подниматься на холмы, подумал Харкорт и еще раз подивился ее подвижности и выносливости.
Время от времени Харкорт задирал голову и смотрел на небо. Вчерашние драконы произвели на него большее впечатление, чем ему показалось сначала. Но теперь в небе виднелось только несколько ястребов – драконов нигде не было видно.
Они шли по высокой траве, испещренной луговыми цветами. Мало-помалу холмы перестали казаться голубыми – стало видно, что они поросли лесом и не так высоки, как те, что поднимались вдоль реки.
Аббат, шедший немного впереди Харкорта и Шишковатого, замедлил шаг, чтобы дать им поравняться с ним. Он снова был в своем обычном прекрасном настроении.
– Вот теперь мы двигаемся как следует, – сказал он. – Может быть, если повезет, наверстаем время, которое потеряли в этом болоте.
– Это как получится, – сказал Шишковатый. – У меня такое ощущение, что нам еще не раз придется задерживаться.
– Но ничего подобного этому ужасному болоту больше не будет, – сказал аббат.
Часа через два они приблизились к подножью холмов и увидели, что там их поджидает Иоланда.
– Давайте возьмем немного севернее, – сказала она. – Я нашла извилистую долину, по которой можно подняться.
– Скоро нам придется остановиться и перекусить, – сказал аббат. – Перед тем как трогаться в путь утром, мы ничего не ели, если не считать кусочка сыра и горбушки хлеба.
– Ты когда-нибудь думаешь о чем-нибудь кроме своего огромного брюха? – спросил Шишковатый. – Дай тебе волю, и мы останавливались бы перекусить через каждые пол-лиги.
– Для путника главное – сытое брюхо, – сказал аббат. – О своем я всегда стараюсь позаботиться.
– Как только доберемся до той долины, – пообещала ему Иоланда, – найдем место, где можно будет остановиться и поесть. Там бежит ручеек и много деревьев.
Они отыскали долину и, покинув луг, вошли в уютную рощицу на берегу ручья, который весело бежал по камням в сторону болота. У самой воды, где они устроили привал, рос лишь густой ивняк, но оба склона долины заросли огромными дубами, кленами, буками и березой.
Немного выше по течению склоны долины стали сближаться, образуя узкий овраг, подниматься по которому местами было нелегко. Уходя все дальше в глубь холмов, овраг становился все у?же, а густой лес спускался по его склонам все ниже, пока кроны деревьев не сомкнулись над ручьем, превратившимся к этому времени в крохотный ручеек. Вдоль него шла едва заметная тропинка, которая то и дело перебегала с берега на берег, – идти по ней было лучше, чем по бездорожью, но не намного: тропинка была крутая и извилистая, а посреди нее торчали корни деревьев и каменные глыбы.
В середине дня они увидели развилку: от тропинки, по которой они шли, отходила другая, поменьше, поднимавшаяся по склону оврага. Иоланда остановилась и вгляделась в глубь леса.
– Стойте и ждите меня, – сказала она. – Я сейчас вернусь.
Довольные, что представился случай передохнуть, они остановились, а Иоланда начала быстро подниматься вверх по склону.
– Эта девчонка не знает усталости, – сказал аббат. – Бегает и скачет, как бешеная коза, и никак не угомонится.