Новый дом Назарбекова был построен как раз против бугра, ближе к железной дороге, и оттуда как на ладони просматривался весь совхоз. У Назарбекова был полевой бинокль, и, как рассказывал его пастух, он, полыхая ненавистью, наблюдал в этот бинокль за жизнью совхоза часами. Его пастух уже не нас стадо на совхозных выпасах. Но как Назарбеков злорадствовал, когда рабочие совхоза, отрываясь от своих дел, принуждены были гоняться за забредшими на поле коровами и отгонять их к его участку. Коровы через некоторое время снова приходили на поле, пастух по приказу своего господина делал вид, будто не замечает этого, тогда потерявшие терпение рабочие загоняли их в совхозный загон. После этого Назарбеков посылал своих «приближенных» к директору. Между моим отцом и такими посланцами происходил крупный разговор, посланцы клялись, что больше такое не повторится, и папа давал распоряжение отпустить коров. Потом, когда безобразия эти участились, он написал приказ: «За каждую задержанную на совхозном поле корову штраф пять рублей».
Несколько дней стада не было видно даже поблизости. Оно паслось за полотном железной дороги, у реки. Возможно, все-таки подействовал на некоторое время приказ директора. И к тому же в те дни в совхоз приезжало много народа из Тифлиса. Проводился ударный субботник. Одна деповская бригада работала, потом ей на смену приезжала другая, и так три дня.
Как только все деповские уехали, пастух пригнал на поле стадо, и оно потоптало и уничтожило больше половины посевов. Мой отец приказал загнать коров в загон и ни под каким видом не отдавать Назарбекову, а сам поехал в управление к замполиту.
Это случилось под вечер. Я играла с дочкой сторожа у каменной стены дома, в холодке. Пришел какой-то грузный сердитый человек и спросил, где директор. Я ответила, что мой папа уехал в Тифлис.
— А, это ты — советское отродье?! — растопырив пальцы, пошел на меня человек. Он был как сумасшедший.
Я вскрикнула. В ту же секунду на пороге дома показалась мама.
— Где муж? — проревел Назарбеков.
— Уехал, — стараясь казаться спокойной, ответила она. — А в чем дело?
Рядом с мамой появился Коля. Он был уже одного роста с ней и так смотрел, что показался мне совсем большим.
— Коля, — сказала мама, не дожидаясь ответа Назарбекова. — А ну зови народ.
Коля исчез в доме.
Да я весь ваш народ… — Назарбеков грязно выругался. Он совершенно не владел собой и, наверно, ударил бы маму, если бы не люди, выскочившие на крыльцо.
Было страшно. Я никогда не забуду этих звериных, бессмысленных глаз. Рабочие оттеснили его от мамы, просили успокоиться. Заметно было, что некоторые его боятся, но не так, как я, а по-другому. Одни даже пробормотал:
— Отпустить надо коров, зачем обижать достойного человека?
— Ничего ты не понимаешь, дурень, — сказал этому рабочему другой.
— Да я… Да я вас всех… Мой брат уничтожит все ваше отродье! — выкрикнул Назарбеков, его уводили от дома под руки. — Всех, всех уничтожу, всех!
Папа вернулся из Тифлиса поздно вечером. Узнав о выходке Назарбекова, не удивился, только спросил меня как бы в шутку:
— Ты очень испугалась?
— Да.
— Не надо пугаться. Просто не отходи далеко от дома. Но не бойся. Мы же за правду. А правда всегда побеждает, да?
— Да, папа.
— Ну вот. Был я сегодня в двух местах.
И он рассказал, как сначала зашел в Тифлисе в управление к Георгию Вахтанговичу, замполиту. Тот объяснил многое. Во-первых, когда он напутствовал моего отца на работу в совхоз, он посчитал нужным пока промолчать про влиятельного брата Назарбекова. Чтобы мой отец действовал решительно и твердо. Во-вторых, этот брат сумел буквально на днях переоформить дом и участок бывшего владельца Мухатгверды на себя как дачу. Так что теперь это дача прославленного на весь город врача, и претензий К Назарбекову быть не может. Теперь он просто жилец на даче. Георгий, Вахтангович посоветовал отпустить коров, но прежде съездить в ЗаГЭС к начальнику охраны, пусть он поговорит с Назарбековым.
Из управления отец поехал в ЗаГЭС.
Начальник охраны не стал медлить, мгновенно собрался и поскакал в сопровождении двух солдат в Мухатгверды.
— Я и не пытался догнать его на бричке, — сказал папа. — Надеюсь, он растолкует Назарбекову, что возврата к прошлому нет.