Они жили здесь. Когда-то давно. А теперь их нет. Мертвы. Теперь я уже не могу оправдываться тем, что они покинули меня и что я когда-то их найду. Я их уже не найду. Они умерли. Иначе они бы не оставили своё жилище в таком состоянии. Множество припасов, денег, оружия. Припасов…
Я внезапно понял, что чудовищно голоден. Начав судорожно рыться среди ящиков, я отыскал целые горы банок с тушёнкой. Открыв одну, я мгновенно уничтожил её содержимое. Вслед за ней отправилась и вторая, а после третьей я почувствовал, что голод отступил. Где-то в груди теплилось дурацкое чувство уюта, словно это была забота моих родителей. Словно это они меня накормили. Помогли мне, поддержали меня. В последний раз…
На глаза начали наворачиваться слезы. Они потекли по щекам обильными ручьями. Обычные человеческие слёзы. Я упал на кровать, обхватив колени, и заплакал. Заплакал навзрыд, заплакал, как никогда прежде. Вся боль, вся тяжесть происходящего, все мои беды и тяготы разом навалились на меня. Я был один в этом мире. Их не было. Людей, которые любили меня, готовы были умереть за меня, не было. В голове одна за другой возникали картины из далёкого детства. Каждая, словно нож, вонзалась мне в сердце, причиняя невыносимую боль. Однако это была боль человека, перед которой шёпот был бессилен. Уже давно я не был столь человечен, как сейчас.
Прошло около получаса, прежде чем я успокоился. С трудом встав, я всё же ощутил облегчение и уверенность, словно они поддержали меня напоследок.
Подойдя к столу, я стряхнул пыль с пачки листов и начал читать. Читать записи моих родителей. Читать о том, чем они занимались. О том, ради чего они бросили меня. И чем больше я читал, тем больше понимал, что все мои проблемы и переживания, все мои планы и цели — ничто в сравнении с тем, с чем имели дело они.
То, что я считал одиночными случаями, оказалось настоящей индустрией. То, что мне казалось простым разбоем, было налаженной и чётко оговоренной схемой.
Мои родители охотились не на охотников. Они готовились. Закладывали фундамент. Собирали доказательства и свидетельства. Десятки фотографий, отчётов, договоров купли-продажи.
Они расследовали дело о торговле людьми в Подземке. И это дело принимало огромный оборот. По данным моих родителей, уже к моменту, когда они этим занялись, из Подземки было похищено более миллиона людей. И это при общем населении в пятьдесят миллионов. Там, на поверхности, царила не идиллия, которую пытались создать наши предки, разделяя человечество, и не хаос постапокалипсиса. Нет, там правила коррупция, все худшие человеческие пороки, разврат и тьма. Там, на свету, под солнцем, тьма была куда гуще, чем здесь, в тоннелях.
Население поверхности даже не догадывалось, что всё, что они едят и используют, создано руками рабов. Не знали, что их правители и богачи могут свободно покупать и продавать людей, выбирать себе «игрушки» по вкусу, удовлетворять любые свои тёмные мечты и извращения. Читая о том, что разузнали мои родители, я всё больше переживал за Линди. Теперь её судьба была ясна. Ей предстояло стать игрушкой очередного богача. От одной лишь мысли о том, что с ней произойдёт, я ощущал, как во мне закипает ярость. Нет, не ярость. Безумие. Жажда убийства. Настолько сильная, что шёпот отступал перед ней, прятался куда подальше. Руки непроизвольно сжимались. Из горла начал доноситься рычащий хрип.
Собравшись с силами, я взял себя в руки и продолжил чтение. Разузнав всё, что было необходимо, я собрал в пачку все листки с записями, прихватил с собой огромное двухствольное ружьё, которое просто поражало своими размерами, охапку патронов к нему, плюшевую игрушку и фотографии. После этого, не желая, чтобы всё остальное досталось хоть кому-то, я намертво запер стальную дверь, заклинив её, после чего, не подключая охладитель, оплавил края двери плазмотроном на малой мощности, превратив её в часть стены. Теперь сюда нельзя попасть. Это место станет памятником для моих родителей.
Перед тем, как уходить, я решил заглянуть во второй коридор, однако, когда я проходил мимо развилки, наткнулся на Регину. Вместе с ней был Штайгер и незнакомый мне мужчина, замотанный в бинты.
— Рид?
— Привет, Регина. Узнала что-то?
— Да, — пробормотала она. — Как ты себя чувствуешь? У тебя что-то с голосом.
Я был удивлён, что она смогла заметить изменение моего искажённого динамиком голоса.
— Я нашёл место, где жили мои родители. А также много очень важной информации, — я протянул Регине пачку с документами, извлечённую из мешка, который я приспособил в качестве сумки для «Гектора».
— Кто это? — я указал на мужчину в бинтах.
— А ты забыл меня? — спросил он хрипловатым голосом.
Я вынужден был признать, что не помню его.
— Вцепился мне в шею, сломал мой танк, а теперь говорит, что забыл! Полюбуйтесь! — иронично воскликнул он.
Теперь я вспомнил. Это был командир Шермана. Рейдер.
— Почему он с вами?!
— Он изъявил желание присоединиться к нам. Ему нужно было поговорить с тобой о чём-то, — ответил мне Штайгер.
— И о чём же?
— Слушай, пацан. Танк теперь твой, не спорю, но, прошу, позволь мне остаться его командиром. Я согласен выполнять все твои приказы, но я просто не могу с ним расстаться, — он почти что срывался на плач. — Этот танк — всё, о чём я думал последний год. Я потратил на него множество сил и времени. Много хороших парней полегло, чтобы его достать.
— Ты пытался уничтожить город при помощи него, — холодно отрезал я.
— Знаю. Мне нет прощения, и я не прошу его у вас. Я лишь хочу и дальше управлять этим танком. Неважно, под чьим командованием и за чьи идеалы. Считай меня бесплатным наёмником.
— Обсудим это потом. Регина, — обратился я к девушке, — прочитаешь это позже. Сейчас я хочу кое-что осмотреть, идём.
Все трое последовали за мной ко второму коридору. Он был длинным, очень длинным. Искусственные стены, пустые крепления для проводов, провалы отверстий, в которые должны были вкручиваться лампочки. Ржавчина и грязные потёки.
Вскоре мы вышли на открытое пространство. Огромное пространство. Колоссальное пространство. Две стены уходили в разные стороны по кругу, настолько широкому, что мы едва смогли понять, что они изгибаются. Эхо было очень громким и отчётливым. Медленно взглянув на стену, Регина что-то прочла на ней, после чего, посмотрев округлившимися глазами куда-то вверх, медленно, словно не веря своим же словам, произнесла:
— Это коллектор. Огромный коллектор. Это прямой путь на поверхность.
========== 23. План ==========
— Получается, это часть канализационной системы города на поверхности? — спросил я.
— Нет, — ответила Регина, находя нужную страницу среди документов. — Это заброшенная часть комплекса. Раньше здесь скапливались излишки воды во время длительных дождей и наводнений, но новый город не нуждается в коллекторах благодаря системе переработки излишней воды. По крайней мере, так здесь написано.
Включив мощный прожектор, я водил лучом света по огромным стенам. Многие из них были разрисованы диковинными надписями и изображениями. «Граффити» — возникло давно забытое слово у меня в голове.
Коллектор был странным местом для рисования. Стены были покрыты ржавыми разводами, потёками воды, пятнами и всё теми же рисунками. Среди них мне особенно запомнилось граффити, изображающее жутковатого клоуна с красным воздушным шаром.
Рядом со входом обнаружилась лестница, уходящая вверх на неизвестную высоту и теряющаяся во тьме.
Многие скобы лестницы были сломаны, другие проржавели до основания.
— «Гектор» туда не поднимется, — сказала Регина, проверяя ближайшую на прочность. — Мистер Штайгер?
— Я не в той форме, в которой занимаются подобной акробатикой, — виновато улыбнулся он. — Боюсь, у меня просто сведёт ногу и я свалюсь вниз.