Комментарий к 27. Дракон и черепаха
Осталась одна часть, ребята!
Бета: Отбечено.
========== 28. Рассвет ==========
Шёпот. Снова.
Всё такой же потусторонний и пробирающий до костей. Боль никуда не исчезла, но отступила на второй план. Тяжело дыша, я опёрся немеющими руками о колени и, согнувшись, попытался привести себя в порядок. В таком состоянии у меня оставался лишь один план. Безумный план.
Переведя дыхание, я толкнул дверь. Створки разъехались в разные стороны, открывая широкое помещение. Стены, украшенные классическими картинами, большой лакированный дубовый стол, повёрнутое спинкой ко мне широкое кресло, направленное на стеклянную стену, открывающую вид на дымящийся город. Сражение было в самом разгаре. Где-то на другом конце мегаполиса виднелся густой столб дыма. Через стекло доносились отдалённые звуки перестрелки у башни.
Кресло медленно развернулось, и я увидел сидевшего в нём человека. Эдмонд Хартли. Мужчина на вид около тридцати лет. Длинные, аккуратно уложенные золотистые волосы, роскошный пиджак. Лёгкая опрятная щетина обрамляла изящную челюсть, увенчанную тонкой полоской губ уверенного в себе человека. Эти губы издевательски улыбались. Ярко-голубые глаза, очки в золотой оправе, тонкий нос. Настоящий аристократ. По сравнению с ним, Карл Штайгер казался уличным бродягой. Впрочем, нет. Штайгер был настоящим интеллигентом. Человеком, который кровью и потом добился своего статуса и славы. А Хартли был лишь сыном богача. Ему никогда не говорили «нет», он и дня честно не работал. Статус, права, состояние, слава — всё досталось ему от отца. Я хорошо знал таких людей. Пусть и в меньших масштабах, это явление частенько попадалось и в Подземке.
У него на коленях сидела Линди. Он крепко прижимал её к себе левой рукой, не давая вырваться. Правой рукой он держал у её виска большой золотой пистолет, украшенный резной гравировкой. Линди не дёргалась. В её глазах не было ни страха, ни отчаяния. Только безграничное удивление. Она смотрела только на меня, словно не веря тому, что видит. Её ресницы задрожали. На зелёные глаза наворачивались слёзы. Я через боль попытался улыбнуться. Внезапно властный, но неприятно звенящий голос вернул меня к реальности:
— Явился-таки, — ухмыльнулся Хартли. — А мы уже заждались. Не так ли? — обратился он к Линди, водя стволом пистолета по её лицу.
— Оставь её в покое!
Какая же идиотская фраза. Чёрт, кто меня за язык потянул-то? Идиотизм какой. Всему виной чёртов шёпот. Лезет и лезет ко мне в голову, не затыкается ни на минуту.
— Смотрите-ка, да у нас тут герой! — псевдо-восхищённо воскликнул Эдмонд. — Ну так забери, — его лицо мгновенно озарилось хищным выражением, а голос приобрёл рычащие нотки.
Он уже не был похож на того, кто только что сидел передо мной. Он вообще не был похож на человека. Жажда крови, восхищение смертью. Он вёл себя как тоннельщик. Нет, хуже. Хуже, чем тоннельщик. Он был настоящим воплощением безумия.
Что я могу против него? Он полон сил, у него заложник, у него оружие. А у меня? Изломанное, измождённое тело, выведены из строя обе руки, голова почти не варит, чёртов шёпот путает все мысли, не даёт сосредоточиться. Пытается превратить меня в чудовище.
Превратить в чудовище…
***
Штурм продолжался уже почти час. После спецназа подоспели какие-то отряды без знаков различия. Все, как один, в синих экзоскелетах ARX-9. Новейшая среди поступивших в массовое производство моделей. Броня из рутениевого сплава вкупе с передовой технологией в сфере вооружения — резонатором. Для того, чтобы прорваться в здание, им потребовалось ровно столько же времени, сколько потребовалось бы, чтобы просто войти в него. Никакого сопротивления ополченцы оказать им не могли.
Чудом выживший Дик вызвал единственный лифт, собираясь уехать на нём наверх. Однако терминал управления лифтом находился внизу. Закрытый в защитный чехол, словно специально на такой случай. Получить к нему доступ сможет только человек вроде тех, что ворвались внутрь. Выхода не было. Он не мог заставить лифт оставаться наверху. Скорее всего, ему даже не дали бы доехать до студии. Просто вернули бы обратно, а у входа его бы уже встречала тяжеловооружённая толпа. Дика озарило.
Схватив большую сумку, он запрыгнул с ней в лифт и нажал на кнопку последнего этажа. Тяжёлая сумка с грохотом упала на пол. Внутри лифта, словно издеваясь, играла простая и спокойная мелодия.
Достав из сумки небольшую коробочку с красной кнопкой, Дик уселся на сумку сверху и стал ждать. Стоило лифту проехать несколько этажей, как он остановился. Музыка выключилась. С лёгким рывком, кабина поползла вниз. Потыкав по кнопкам, Дик в лишний раз убедился в том, что терминал приоритетнее простых элементов управления.
Покрепче сжав коробочку, он ждал. Этаж за этажом, лифт спускался вниз. Перед глазами Диксона проносилась вся его жизнь. Рождение в небольшой деревушке добытчиков угля. Весёлое детство, прерванное исчезновением его родителей, которых похитили охотники, тяжёлый труд в шахтах, скудные пайки от злобной тётки. Всё было унылым и серым, пока он не познакомился со странным, бледным и худощавым парнишкой, который был на пару лет младше. В своём-то возрасте он понимал многие вещи, о которых Дик никогда не задумывался. Он и не заметил, как они стали друзьями. Проходили годы, Рид рос и становился всё умнее. Его тактики и секреты раскопок в шахтах заставляли Дика восхищаться его смекалкой. Затем его пропажа, возвращение с экзоскелетом, невероятный рассказ. С того момента Рид изменился. Всё время, пока они дружили, Дик не сомневался, что Рид был рождён для большего, чем возня в шахте. И вот, когда у него появился шанс, он всецело им воспользовался. Как бы тяжело ему ни было, какие бы страшные испытания и противники перед ним не стояли, Рид всегда шёл вперёд, находил выход, сражался, как мужчина. Именно за это он и уважал его. Именно поэтому он и решил, что пойдёт за ним до конца. И вот этот конец настал. Дверь лифта открылась. Его взору предстала группа людей в синих скафандрах.
— Привет, сволочи, — Дик ударил по красной кнопке.
Взрыв разнёс лифт, разбросав солдат, словно пушинки, по всему холлу. Он потряс здание, заставив опереться на стол раненого в ногу Штайгера. Посмотрев в камеру, он сказал:
— Похоже, времени у нас почти не осталось. Люди, посланные правительством, уже захватывают первый этаж.
В то же время один из уцелевших после взрыва штурмовиков докладывал, что лифт уничтожен. Стоявшая вплотную к шахте лифта лестничная клетка обрушилась сразу на несколько пролётов. Добраться до засевших в студии ополченцев было невозможно. Пять человек осталось от отряда нападавших. Карл Штайгер, Энни, продолжавшая держать свою руку на терминале, не давая заблокировать его дистанционно, старый взломщик, спустившийся с крыши наблюдатель и молодой парень, который лишь чудом уцелел в этой бойне. Ему не было и восемнадцати — он даже не должен был участвовать в происходящем. Когда он вызывался добровольцем, он представлял себе всё совершенно иначе. Он ожидал, что вместе с остальными будет бороться за право жить достойно. Жить, как человек. Он надеялся, что, вернувшись, он попадёт не в грязную и чёрную Подземку, а в новый мир. В мир, за который он боролся. Мир, в котором не будет лжи и тьмы. Однако теперь он понимал, что ему не суждено вернуться. Как и всем, кто ещё оставался в студии.
Приняв доклад штурмовика, Президент Рональд Хартли, отец Эдмонда Хартли, находившийся в своей резиденции на другом конце страны, отдал стоявшему у двери военному приказ:
— Уничтожьте вышку, генерал. Как хотите, даю вам полную свободу действий. Трансляцию нужно прекратить любой ценой.
Генералу второго приглашения не требовалось. Всего через минуту с находящейся неподалёку военной базы начала стрелять дальнобойная артиллерия. Один за другим, снаряды попадали точно в цель, круша и ломая хрупкие стены. В одно мгновение трансляция прервалась. Миллионы людей в прямом эфире увидели, как наружная стена разлетелась вдребезги. Как размазало по столу Штайгера, стоявшего просто под ней. Как отбросило ударной волной изломанное тело Энни. А затем — чёрный экран. No signal.