Вжик! Киа чиркнула спичкой, зажгла свечу, и тьма уползла в дальние углы. Но Киа как человек опытный понимала: без света не продержаться, а керосин стоит денег. С губ ее сорвался тихий вздох.
Пойти в город и сдаться в приют? Там хотя бы накормят и в школу отправят.
Но, подумав, Киа продолжила вслух:
– Но как же без меня дом, и цапля, и чайки? Здесь, на болоте, вся моя семья.
И тут, при свете догорающей свечи, ее осенило.
Утром она встала пораньше, в разгар отлива, и, натянув штаны, выскользнула из дома с ведром, кривым ножом и пустыми джутовыми мешками. Села на корточки и стала собирать вдоль илистой отмели мидий, как учила Ма, и за четыре часа набила два мешка под завязку.
Солнце лениво вставало из-за моря, а Киа уже плыла на моторке сквозь густой туман в лавчонку Скока. Тот, завидев ее, вскочил.
– Здрасьте, мисс Киа! Вам лодку заправить?
Киа втянула голову в плечи. С прошлого своего похода в “Пигли” она ни с кем ни словом не перемолвилась и совсем отвыкла разговаривать.
– Может, и заправить. Но посмотрим. Говорят, вы мидий закупаете, я привезла немного. Можно вам часть продать, а на остальное заправиться? – Киа указала на мешки.
– Да, а как же! Свежие?
– До рассвета собирала. Только что.
– Вот и славно. За один мешок пятьдесят центов, за второй – полный бак, идет?
Киа робко улыбнулась. Настоящие деньги, сама заработала!
– Спасибо, – только и могла она сказать.
Пока Скок заливал бензин, Киа зашла в его лавчонку на пристани. Раньше она сюда почти не заглядывала, потому что все нужное покупала в “Пигли”, а оказалось, что кроме рыболовных снастей и табака здесь есть и спички, и сало, и мыло, и сардины, и венские сосиски, и кукурузная крупа, и крекеры, и туалетная бумага, и керосин. Все, что нужно для жизни, – прямо тут, под рукой. На прилавке стояли рядком пять больших банок дешевой карамели трех сортов. Вряд ли где сыщется столько конфет!
На вырученные деньги Киа купила спичек, кукурузной крупы и свечу. Керосин и мыло подождут, на это нужен еще мешок мидий. Ей понадобилась вся воля, чтобы не купить вместо свечи карамельку.
– Сколько вам нужно в неделю мешков? – спросила она.
– Да мы никак заключаем контракт? – Скок засмеялся своим особым смехом – сквозь зубы, запрокинув голову. – Я по сорок фунтов закупаю, раз в два-три дня. Но вот что, мне и другие привозят. Ежели принесете, а я уже купил, не обессудьте. Кто успел, тот и съел, иначе никак.
– Ладно, спасибо, я согласна! До свидания, Скок! – И Киа добавила: – А кстати, привет вам от Па.
– Да, спасибо! И ему от меня привет. До свидания, мисс Киа! – Он широко улыбнулся ей.
Киа и сама с трудом сдержала улыбку. Теперь она зарабатывает на еду и бензин – значит, она уже взрослая! А когда Киа разбирала в хижине свои нехитрые покупки, на дне мешка ее ждал сюрприз в красно-желтом фантике. Скок положил ей карамельку – видно, взрослая, да не совсем!
Чтобы опередить других собирателей, Киа ходила на болото при луне или со свечой и собирала мидий глухой ночью, и тень ее колыхалась на влажном песке. Иногда удавалось наловить и устриц, а порой она ночевала в лощине, под звездами, чтобы успеть к Скоку до рассвета. Заработок оказался надежней отцовских подачек, и обычно ей удавалось обойти остальных.
В “Пигли-Вигли” она ходить перестала – там миссис Синглтри без конца пристает: почему ты не в школе? Рано или поздно ее поймают, заберут. Она обходилась продуктами, что покупала у Скока, да и мидий собирала в избытке. Оказалось, их можно бросать в кукурузную кашу, там их даже не почувствуешь. Да и глаз у них нет, не смотрят на тебя, как та рыба.
12
Без гроша и без каши
1956
Еще не одну неделю после исчезновения Па Киа вздрагивала, заслышав карканье воронов, – вдруг они его видели в лесу? При каждом шорохе она вскидывала голову, прислушивалась, не идет ли кто. Хоть кто-нибудь, пусть даже школьная инспекторша: удирать от нее во все лопатки – неплохая разминка!
А главное, она искала того мальчишку с удочкой. За эти годы она несколько раз видела его издали, но не заговаривала с ним с того самого дня, когда он вывел ее, семилетнюю девчушку, по протокам к дому. Больше у нее в целом мире ни одной знакомой души, не считая Скока и продавщиц. Скользя в лодке, она всякий раз высматривала его в плавнях.