Я падаю на кровать.
Голова идет кругом. Не от жары и не от ходьбы.
Она поцеловала меня.
Она поцеловала меня.
Я должен уехать.
Она хочет, чтобы я оставил ее в покое.
Только полный идиот останется. Это неминуемая катастрофа. И это нечестно по отношению к ней. Она понятия не имеет, с кем связывается.
Но… я хочу ее.
Твою мать, я хочу ее. Безусловно, желания мне не чужды, и я не привык себя ограничивать. Я не привык говорить себе «нет». Вся проблемность этой ситуации заключается в том, что я не должен быть с ней. Нельзя поддаваться. Мой долг перед предыдущим хозяином сердца — уйти и оставить эту женщину успокаиваться по-своему, а не испоганить все еще больше, чем уже сделал. Боже, она так плакала — это раздирало душу ко всем чертям. Я не мог помочь, но мог обнять. Потому что, когда женщина плачет, ты ее утешаешь. Ты должен. Или это был не я. Я не жилетка, в которую плачутся. Я не тот, кто склеит, когда сердце разбито. Говорят, лучший способ покончить с кем-то — это завладеть кем-то другим. Я тот, кем вы вроде как завладели. Я хорош в этом. Я могу помочь вам забыться на время, а когда плохое пройдет стороной, вы вернетесь к своей жизни.
Я не утешаю.
Не слушаю сочувственно.
Не обнимаю, чтобы просто дать выплакаться.
Но именно это я и сделал.
Когда она поцеловала меня — это был сильнейший шок из всех, которые я когда-либо испытывал, потому что все, что я получал от нее до этого, шаг вперед и два назад. Любопытно, интригующе, но настораживающе. При каждой попытке сблизиться она огрызается.
Я придурок.
Я никуда не уйду.
Я должен сказать ей. Должен.
Сейчас восемь часов следующего вечера, и я сижу в полуторачасовом ожидании в кузове грузовика Найл. У меня родился план: я пошел и купил настоящую корзину для пикника, наполнил ее свежими фруктами, сыром, сухариками, колбасками; немного вина для нее и немного «Перье» для меня — надеюсь это не вызовет у нее вопросов. Захватил одеяло. Выбрал место. Отвел Юту в гостиницу для домашних животных, чтобы за ней было кому присмотреть в мое отсутствие, потому что не рискнул оставить ее одну в номере отеля — она бы скучала по мне и перевернула бы все вверх дном.
Это не попытка соблазнить Найл. Выглядит так, но, честно, это не входит в мои намерения. Я собираюсь сбросить на нее адскую бомбу и хочу иметь возможность… подготовить почву.
А что мне делать, если она снова поцелует меня?
Конечно, поцеловать в ответ.
А потом сказать ей.
И вот она подходит. Невысокая, изящная, с сочным телом, которое не может скрыть даже медицинская форма.
Твою мать, она такая сексуальная.
Успокойся, парень.
Я стою, опираясь ногой о заднюю дверь, надеясь, что выгляжу расслабленным и уверенным в себе. На самом деле нет: я нервничаю, трясусь, надеюсь и боюсь. Много чуждых и трудных для меня эмоций.
Она идет медленно, одной рукой вытирая лицо, другой размахивая связкой ключей на шнурке с логотипом «Врачей без границ». Зеленые штаны, белый халат, на шее стетоскоп. Она выглядит очень горячо — никогда не думал, что скажу это. Я знаком со многими врачами, но никогда не думал, что сочту этот вид таким сексуальным, пока не увидел ее.
Черт возьми, Лок, держи себя в руках. Перестань о ней так думать. Не сейчас. Сейчас речь не идет о твоем вышедшем из-под контроля либидо.
Она замечает меня и останавливается в нескольких метрах. Глубоко вдыхает, откидывая голову назад, и делает выдох. Рукой хватается за стетоскоп на шее.
— Что тебе нужно, Лок?
— Привет. Поужинаем? — я отхожу от двери и приближаюсь к ней. От меня не ускользает, как она напрягается и задерживает дыхание. Ее взгляд движется по мне — изучающий, ищущий. Чего — не знаю.
— Нет, но…
Я забираю у нее ключи, обнимаю рукой за талию и веду к пассажирской двери ее грузовика. Открываю дверь и слегка подталкиваю Найл внутрь. Она уступает, но без особого желания, и в знак несогласия оборачивается и смотрит, как я закрываю дверь.
— Лок? Что ты делаешь? — требовательно спрашивает она, когда я сажусь за руль и запускаю двигатель.
— Везу тебя на ужин.
Она одергивает свой больничный халат.
— Во-первых, я не одета для ужина. Во-вторых, я не собираюсь ужинать с тобой. Этого не будет.
— Мы не пойдем в ресторан. Клянусь, кроме тебя и меня никого не будет. Обещаю.
— Я не еду ужинать с тобой, Лок. Вылезай и уходи.
Я включаю радио погромче и опускаю окна.
— Все будет хорошо.
Она смеется.
— Хватит постоянно твердить, что «все будет хорошо» — она передразнивает мой голос, пытаясь сделать свой грубее и ниже, и это так мило, что в груди у меня что-то щелкает — но я говорю тебе «нет».