Найл смотрит на меня поверх бутерброда, и я вижу тревогу на ее лице.
— Где Юта?
Я указываю пальцем на припаркованную вдали от палаток машину.
— Спит в кузове.
— Говорят, она помогала искать людей под завалами.
Я киваю.
— Удивительная собака. Она нюхала, слушала, и, если чувствовала кого-то, копала и скребла, как сумасшедшая. Эта псина не перестает удивлять меня. До нее у меня никогда не было домашних животных.
Найл удивленно смотрит на меня.
— Это как? У тебя никогда не было питомца? Никогда?
Я качаю головой.
— Ну, не совсем. Была одна золотая рыбка. У моего отца была аллергия на кошек, а моя мама ненавидела собак, так что у нас никого не было. Потом после окончания школы я стал жить на лодке, и мне не приходило в голову кого-то завести.
Я улыбаюсь.
— Юта вроде как… приняла меня. Я даже ничему ее не учил. Она просто... делает то, что хочет. Когда я ее нашел, она бродила по дороге. Шея была обмотана веревкой, которая почти вросла в шерсть. Я не знал, что еще делать, поэтому перерезал веревку, и Юта просто... поехала со мной. Я отмыл ее, привел в порядок, расчесал шерсть и все такое. А потом почему-то уже не смог представить своей жизни без нее.
— Значит, и ты ее принял.
Я пожимаю плечами.
— За всю мою жизнь она — первое существо, о котором я забочусь. И ей много не нужно. Еда, вода и немного любви.
— Кто бы мог подумать, — ее голос низкий, полный веселья, в нем звучит намек.
Я опускаю голову, доедая последний кусочек бутерброда.
— Найл, насчет того, что я ушел…
— Ты идиот, — говорит она, откусывая большой кусок бутерброда с ветчиной. — Мы это уже выяснили.
— Я просто…
— Это чертовски обидно, Лок, — она медленно жует и смотрит на меня. — Это так обидно, что я не... у меня даже нет слов. Я думала, что это из-за прошлой ночи. Или из-за позапрошлой. Или из-за чего-то другого. Это больно. Мне хотелось, чтобы ты остался. Я думала, что мы... не знаю. Позавтракаем. Я думала…
— Ты думала, что я — это кто-то другой, — звучит отвратительно. — Я никогда не был таким, Найл. Я никогда не был парнем, который остается до утра.
— Это я уже поняла.
Ее слова жгут меня, как кислота. Мне страшно, но я все-таки скажу ей. Меня опаляет жаром, а пульс стучит в венах, как ритуальные барабаны.
— Но это не значит, что я... Что я не хочу попробовать. Если ты... если ты хочешь.
Найл смотрит на меня, ее глаза пусты.
— Если ты этого не понял, то еще бо́льший идиот, чем я думала.
И с каждой ставкой проигрыш опять…
Лок, кажется, не знает, что на это ответить. Черт с ним — я не собираюсь разжевывать ему смысл каждого слова или помогать.
— Сейчас усну прямо за столом, — говорю я. — Мне нужно поспать где-нибудь.
Он встает и подает мне руку. Я принимаю ее, но с опаской. Он ведет меня к своему грузовику. Я слышу храп Юты в кузове. Мы идем к задней двери, и я вижу, что Лок где-то отыскал матрас и сунул его в кузов грузовика. Потом открывает заднюю дверь и достает свернутый спальный мешок. Расстегивает его, превращая в одеяло, и стелет на матрас. Я слишком устала, чтобы переживать о том, что придется спать с ним. Я посплю. И ничего, кроме сна, даже если бы у нас и была возможность. Хватит с него «кроме». Локу придется еще заслужить мое доверие.
Мы трахались, и это было здорово. Это было просто офигенно, но только потому, что я очень возбудилась, а он — просто ходячий секс.
А потом у нас было что-то на грани любви, и это было самое удивительное, что я когда-либо переживала.
Но этот глупец просто сбежал от меня, потому что он, видите ли, слишком слаб, чтобы справляться со своими собственными эмоциями.
Так что теперь Локу придется постараться, и я не собираюсь ждать слишком долго. Поэтому сейчас просто посплю на рваном матрасе под звездами — рядом с собакой и человеком, к которому испытываю сложные чувства.