Ему желали сладкой, доброй ночи.
Старик имел проблемы, как и все,
Но знал масштаб, ведь они маленькие очень.
И ты помнишь, что он говорил?
Он говорил: взгляни на эти звёзды,
На сей бескрайний звёздный океан
И лишь представь масштаб своей проблемы,
Ведь значимость её — самообман.
Поли Ааль,
с любовью к Тихону
Ключи от нового
Прошло время, прежде чем Лу решился открыть письмо, бережно написанное Тихоном.
Дорогой Лу!
Я продал обсерваторию. Продал с улыбкой и лёгкостью, как разбивают копилку для покупки заветной мечты. В конверте ты найдёшь ключи и билеты. Они от небольшого домика, что у самого леса в городе Клаудинг.
Боюсь, что оставаться в Грейбурге опасно для всех вас, особенно для Уны. В этом городе не осталось места для книг, театра и детства.
Ты и сам всё чувствуешь, не так ли?
Переезжайте. Это лучшее, что я могу для вас сделать. Доверься облакам, как когда-то доверял мне.
Обними Уну и Поли.
Люблю вас. Ваш Тихон
Лу погладил письмо по складочке. Он так давно не получал настоящих, бумажных писем. А вот Тихон и Унка часто обменивались ароматными письмами и даже мечтали создать свою собственную почту.
В комнату вошла Поли с двумя большими чашками какао.
— Всё хорошо? — спросила она.
— Знаешь, кажется, мы переезжаем.
Имбирный чай и мятный поезд
С собой взяли всего несколько чемоданов, ведь самое важное было в людях.
— Извините, вы не подскажете, как нам пройти к четырнадцатому пути? — спросила Поли, держа в руке три голубых билета.
— О, этот путь на ремонте вот уже много лет, — с удивлением объяснил работник Грейбургского вокзала.
Унка смотрела на него снизу вверх, мужчина напомнил ей огромный воздушный шар. Она взяла билет из маминых рук и протянула ему: — Но у нас там поезд.
Воздушный шар покрутил бумажку в своих огромных ручищах и хихикнул в усы: — Малышка, билет ненастоящий.
Затем он посмотрел на Лу и Поли: — Играете, значит? Это прекрасно!
Отдав билеты Грейбург— Клаудинг, мужчина — воздушный шар развернулся и полетел к кофейному автомату. Все втроём в недоумении переглянулись.
— Довольно интересное начало, не так ли? — спросил Лу и предложил самим отправится на поиски четырнадцатого пути.
Дойдя до самого конца тоннеля, что доводил людей к поездам, семья увидела табличку, которая говорила в точности то же, что и работник:
14 ПУТЬ.
ЗАКРЫТО НА РЕМОНТ
А внизу мелко подписано от руки:
Поезд приходит для тех, кто видит большее.
На перроне никого не было. О Клаудинге вообще мало кто знал, и миллионы людей на всей Земле считали, что облака появляются сами собой.
Унка отряхнула скамейку от первых опавших листьев и присела посерединке (так, чтобы мама и папа сели по обе стороны от неё). Что может быть лучше, чем сидеть меж двух людей, которые любят тебя больше всего на свете? Поли открыла термос с имбирным чаем и налила Унке. Теплый сентябрьский день присел на свободный краешек скамейки. Солнце припекало, как бы говоря: «Не переживайте, я позабочусь о вас, как летом».
На соседние пути приходили и отправлялись поезда. После четвёртой кружечки имбирного чая послышался гудок. Из-за поворота выехал поезд с двумя вагонами и надписью «Грейбург — Клаудинг» (похоже, что детской акварелью).
Поезд остановился прямо возле таблички «ЗАКРЫТО НА РЕМОНТ» и, кажется, делал это постоянно. Из открытой двери выглянула девчушка Ункиного возраста и начала играть на губной гармошке.
— Добрый день! — сказала она и пригласила их в вагон. — Чувствуйте себя как чувствуется.
Вдалеке послышался крик.
— Прошу, не уезжайте без меня! — мужчина тащил за собой чемоданчик и телегу с птичьей клеткой.
— А вот и Лев Гурьевич! — с восторгом сказала девчушка с гармошкой.
В поезде Унку окутал запах любимой мяты. Вагон был залит солнечным светом, как апельсиновым соком. Пассажиров было мало, и ни один из них не был похож на другого. Уна продвигалась вглубь вагона и слышала обрывки фраз «да, мы подняли успеваемость мечтателей…», «помню, облака рассказывали…»