— Облаковедение? — Уна в недоумении посмотрела на Льва Гурьевича.
— Кучевые, слоистые, перистые, кучево-дождевые, слоисто-кучевые, высоко-слоистые, перисто-кучевые облака. Скоро ты всё изучишь.
Унка решила, что всё это вполне может быть шуткой. Горячий чай разлился по телу теплом. Уна провалилась в мягкую подушку, прикрыла глаза и вспомнила белые бесформенные комья ваты над обсерваторией дедушки Тихона. Ей снилось, что все подушки в поезде набиты облаками. Сердце билось в такт со стуком колёс, Унка спала и ехала в город, который изменит всю её жизнь за один лишь день.
Почти пустая комната
С поезда семью встретил тёплый утренний сентябрь. Он кружил перед ними опавшими листьями, словно пытался понравиться. Лев Гурьевич указал на остановку:
— Трамвай № 19, ваша остановка конечная. Он пожал Лукьяну руку, улыбнулся Поли и Унке. Юфыч развел крыльями в стороны, наверное, это значило «До скорой встречи».
Трамвай приехал почти сразу. Он был старым и, казалось, хранил в себе огромное количество историй жителей Клаудинга. Покрытие сидений напомнило Унке смятый бумажный черновик. Пассажиров не было, только кондуктор мирно спал на своём месте. Лукьян поставил чемоданы и тихонько вложил деньги в сумку кондуктора.
— Пусть спит, — прошептал он.
Семья уселась в самом конце трамвая. Двери громко закрылись, и вагон тронулся. Он скрипел каждым винтиком, и чем быстрее ехал, тем громче становился этот скрип.
— Трамвай жалуется, — вдруг сказала Унка. — Наверное, он устал ездить каждый день по одному и тому же маршруту.
Трамвай даже стал тише, словно затаил дыхание и слушал Уну.
«Он слышал так много историй, — подумала девочка. — Но рассказывали хоть одну историю ему лично?»
— Мам? А ты сможешь написать что-нибудь для трамвая? Ну, скажем, стих или рассказ.
Поли улыбнулась и поцеловала Унку в макушку.
— Конечно, моё вдохновение, конечно.
Конечная остановка называлась «Малая Улица». Дома здесь обнимали с двух сторон, а тротуар был выложен брусчаткой. Колёса чемоданов то и дело застревали в ямках, от этого семья двигались очень медленно, успевая рассмотреть каждый домик. Пахло отцветающими розами в чьём-то палисаднике и краской от свежевыкрашенного крыльца.
— Вон он! — закричала Унка, указывая на небольшой белый дом в конце улицы. — Правда, напоминает домик деды Тихона? — Уна вбежала в открытую калитку и погладила деревянные поручни крыльца, которые уже нагрелись на солнце. — Здравствуй, домик!
Семья вошла тихо, будто сам дом спал эти утром и его не хотели тревожить. Прежний хозяин явно очень любил это место. В шкафу были аккуратно расставлены книги, занавески подобраны ленточками, а окна вымыты начисто. Унка сразу побежала на второй этаж выбирать комнату.
«Моя что поменьше, — думала она, — Папа у меня и так огромный, а с ним ещё и мама ютится».
Уна вошла в светлую комнату, в которой ничего не было, кроме ключика, лежащего на полу.
Запахло кофе из маминой турки. И с этим запахом к Унке пришло ощущение, что она дома.
Кит на дереве
— Небольшой лес намного дружелюбнее огромного города с миллионном машин, — думала Унка. Чем ближе она подходила к деревьям, тем больше они ей казались. Гигантские сосны и лиственницы взирали на неё свысока.
— Интересно, быть может, деревья специально такой формы, чтобы их удобнее было обнимать? — Уна приложила руки к самому большому из деревьев вокруг. Оно было приятно-шершавым и пахло смолой. Чуть правее от дерева пролегала тропинка. И похоже, что ходили по ней часто. Она звала Унку в лес, а Уна шла, собирая разные разности: несколько шишек, пёрышко и веточку пихты. Вот уже много лет Унка собирает воспоминания в сундучок. Пуговицы, камни, пробки. Собирает без особой надобности. Ей нравится открывать сундучок вечерами и вспоминать дедушкину обсерваторию или театр.
Унка сняла обувь и пошла босиком, растворяясь в хрусте опавших листьев. Детские часы на руке показывали, что идёт она лишь три минуты. Только сейчас она никуда не опаздывала.
— Стой! — послышался крик.
Уна вздрогнула и посмотрела по сторонам. Никого не было. Она сделала несколько шагов и…
— Ну постой же ты! — голос доносится откуда-то сверху, и, подняв голову, Уна увидела штаб, что был построен высоко на дереве. Из окна торчала взъерошенная голова мальчишки.
— Подожди, сейчас спущусь.