Рут села на диван напротив. Он знал, что она не знает, умеет ли он играть. Знал, что она не попросит сыграть. Просто будет ждать.
Он нажал на клавишу. Одним пальцем. Мягче и мягче. Пока не померкли огни. Это Рут приглушила свет. И села обратно. На ней был купальный халат. Белый халат, с рисунком на рукавах. Запах кофе. Он посмотрел на чашку. Он не хотел кофе. Лучше чаю.
— Хочешь пива? — спросила она. — Вместо кофе?
Он покачал головой, продолжая нажимать клавишу. В одном ритме. Там-там-там. Хорошо бы сыграть. Если он еще что-то помнит.
— Давай, — сказала она.
Он остановился. Взглянул ей в лицо. Она сидела на диване, распустив волосы по плечам и сложив руки на коленях.
— Что?
— Сыграй что-нибудь.
— Я не умею.
— Нет, умеешь. Ты играл, когда учился в школе.
Откуда она узнала? Наверное, он сам ей рассказывал, а потом забыл.
Одним пальцем по клавише.
— Ну и как?
— Смешно.
— Сам сочинил. Сто лет сочинял.
— Сыграй что-нибудь.
Он повернулся на стуле и выпрямил спину. Осторожно разместил пальцы на клавишах. И сыграл «У Мэри был ягненок».
Посмотрев на нее, он увидел, что она трет лицо руками. Когда она отняла руки, стало видно ее улыбку.
— Ты можешь сыграть с бо́льшим чувством?
— Нет, только с меньшим.
Дотянувшись, она взяла свою чашку. Заглянула в нее.
— Мы сегодня не ложимся?
Он обернулся к окну. Черно. Темно. Ни одного фонаря. Интересно, который час? Три или четыре, наверное.
— Пойдем на пляж встречать рассвет.
Он посмотрел на нее. Радость в ее голосе пробудила воспоминание.
— Помнишь? — спросила она.
Он улыбнулся. Покачал головой, удивляясь ее памяти. Она во всем умела увидеть хорошее. Что бы ни случилось. Замечала все мелочи. Стояла и тихо рассматривала какую-нибудь деталь. Материал. Рисунок. Трогала одежду. Щупала ее пальцами. Нюхала вещи. Так она делала покупки.
Он сунул в кофе палец. Другой рукой зажал нос и рот и стал дуть, пока щеки не полезли на глаза. Тогда он перестал и взглянул на свой кофе:
— Вот так кипятят кофе.
Она широко улыбалась, почти смеясь.
— Моя внучка всегда смеется.
— Это ты сам выдумал?
— Да. Я все выдумываю.
Как она посмотрела на него. Он догадывался, о чем она думает. Улыбка исчезла с ее лица. Он мог бы кем-нибудь стать. Она так думала. Чего-нибудь достичь.
Он встал из-за рояля, опустив крышку на клавиши. Наверное, слишком резко. Крышка громко хлопнула. Гостиная была просторная. Зачем ей столько места? Он подошел к одной из картин. Это был океанский вид. Только вода была оранжевая и розовая. Водовороты. А может, и не вода вовсе. Разве тут разберешь? Зачем люди тратят время, делая такие вещи? А другие люди их покупают. Какая-то тайна, которая их объединяет. Тайна, не допускающая в их круг прочих людей.
Он взглянул в сторону, держа руки в карманах. Там висела другая картина. Женщина. Эта ему понравилась. Здесь можно было что-то разобрать. На глаза навернулись слезы. Откуда они взялись, черт побери. Он смахнул слезы тыльной стороной ладони. Ему представилось, что он плачет, согнувшись и спрятав лицо в ладонях. Плачет навзрыд. Спина вздрагивает от рыданий. Что он скрючился и стал меньше ростом.
— Что случилось? — раздался позади тихий голос. Мягкий. Нежный. Рука легла ему на плечо.
Обернувшись, он увидел, что она тоже рассматривает картину.
— Ты знаешь, почему я ее купила?
Он не ответил.
Она смотрела на него. С жалостью.
— Потому что она напомнила мне твою мать.
Он закрыл лицо ладонями. Спрятал лицо в ладонях. И зарыдал.
Они пропустили рассвет, потому что он заснул. Когда он проснулся, было уже светло. День наступил, а он и не знал. Он никогда еще так не спал. Он лежал в ее кровати. В ее спальне. Он стал причастен. Откинув одеяло, он сел. Ее не было в комнате. Он почувствовал аромат съестного. Тосты. Она усыпила его, как ребенка. Он помнил. Приятно, но все же грустно. Он огляделся. Гребни и щетки. Тюбики крема. Лосьоны. Ленты для волос. Он встал и подошел к комоду с зеркалом. Все перетрогал. Открыл старинную шкатулку с драгоценностями. Серьги. Цепочки. Брошки. Наверное, они все были с чем-то связаны. Захотелось что-нибудь взять. Он оглянулся на дверь. Никого. Взял баночку с кремом. Открыл крышку. Понюхал. Закрыл глаза. Все исчезло, кроме запаха. Этот запах мог принадлежать только ей. Только здесь.
Она была на кухне. Сидела на скамье, отвернувшись к окну. Она не слышала, как он вошел. Он молча рассматривал ее. Изо дня в день один и тот же вид за окном. Когда он приблизился, она обернулась и взглянула на него. На его лицо. Волосы. Он отвернулся, вспомнив вчерашнее.