Они вернулись в гостиницу. Поднялись в номер. Рут села на край кровати, вдруг отчего-то будто оробев. Что было у нее на уме? Он вышел из ванной. Она, сидя на кровати, сбросила сандалии. Сначала один, потом второй. Новые сандалии, которые купила с лотка у магазина. Океан через дорогу. В том городе было море. Он привык к океану. А там было море. Трудно было носить другую обувь в такой жаре.
Он стоял, думая, не случилось ли чего. Он всегда этого ожидал. Что все закончится. Люди вдруг понимают, что все идет неправильно. Кто знает, что с ним не так. Сколько бы он ни старался. Люди меняются. Что необходимо, чтобы все было правильно? Чтобы оставаться вместе?
Он подошел к окну. Открыл деревянные ставни. Можно было выглянуть прямо на улицу. Маленькая автостоянка. Все машины — маленькие. Желтые. Белые. Красные. До сих пор ходят люди. Тихо. Все охвачено ночью. Нечего бояться.
— Мы здесь надолго? — отчетливо прозвучал ее голос. Она повернула к нему голову. Сидя на кровати.
Он обернулся.
— Ты хочешь домой?
— Нет.
Он прислонился к стене.
— Почему ты ни разу до меня не дотронулся? — Она назвала его по имени. Помолчав, повторила свой вопрос. Будто он не расслышал.
Он кашлянул. Отвернулся к окну.
— Это ничего. Но знаешь… — Она улыбнулась. Намекая на что-то. — Мне бы хотелось. — Сказала это, как говорят в юности. Как подросток. Это рвало ему сердце. «Мне бы хотелось».
Он не знал, что ответить. Его ничто не возбуждало. Ничто его не заводило. Как это объяснить? Вот взять жену Ларри. Она с ним что-то сотворила. Что это было? Что-то отвратное. Ужасное. Он мог бы пропороть ее насквозь. Это принесло бы ему удовлетворение. Рут была не из таких.
Он взглянул на нее. Он любил ее.
— Что-то не так?
Он вздохнул. Сложил руки на груди.
— Со мной, — добавила она.
— Рут?
— Да?
Он не ответил. Она встала и направилась в ванную. Он решил, что она плачет. Но она скоро вернулась. С сухими глазами. Просто разделась. Нежно-голубые трусики. Нежно-голубое белье. Волосы собраны на затылке. Она подошла и поцеловала его. Одно долгое касание губ. Выразительный нежный нажим.
Он взглянул в ее глаза.
— Я люблю тебя, — сказала она. Поцелуй сделал свое дело.
Он не мог оторвать взгляда от ее глаз.
— Я люблю тебя, — сказал он.
Она снова поцеловала его. По-настоящему. Взяв его лицо в свои руки. Поцелуй. Его было довольно. Почти. В груди поднялась волна.
Глава 7
В аэропорту он почувствовал, что вернулся домой. Хорошо вернуться домой. С Рут. Жизнь изменилась. Определенно изменилась. Каникулы. Он и раньше слышал, что они могут принести перемены. В самолете они держались за руки. Почти все время. Что он станет делать? Какая разница. Наводить порядок. Заботиться о детях. Кэролин. Постарается что можно исправить. Потом, может быть, снова путешествовать с Рут. Он хотел быть с ней. А как же его жена? Придется все поделить. Из-за этого она навсегда лишится покоя. Она захочет отобрать у него больше. Все сразу. Он представлял себе, какой шум она поднимет. Это уж точно. Занятия для него найдутся.
Вдали от аэропорта воздух бодрил. Студеный. Холодный. Это было для него неожиданностью. Он не взял с собой пальто. Холод пронзал насквозь. Его кожа до сих пор пахла Испанией. Таксисты говорили на понятном языке. Этих людей он знал всю жизнь. Такси привезло их к ней в дом. Он вез подарки для Джеки и Кэролин. Он позвонил им домой. По новому номеру. В дом, который купил им. Никто не отвечал. Он взглянул на часы, висевшие на кухонной стене. Пятнадцать минут пятого. Который час сейчас в Испании? Все припомнилось. Все, как наяву. Белые домики. Пляж. Крепостная стена. Мясная нога. Ларри. Жена Ларри. «Да что ты о себе думаешь». Касание дрожащих пальцев.
Из гостиной послышался шорох. Рут бросилась на диван.
— Устала, — объявила она, когда он вошел.
Он был в ее доме. Вот что он вдруг осознал. Он вернулся. А откуда этот дом? Он пока не выяснил.
— Когда тебе на работу?
— В понедельник утром.
Он задумался. Сегодня был четверг.
Позже он снова позвонил. Ответа не было. Десять минут шестого. Может быть, они отправились куда-нибудь на ужин. Он заволновался. Его ведь не было. Он часто тревожился. Это было у него в натуре. Тревога спала с ним и ела. Малейшее подозрение, мельчайший предлог, и она вырастала у него в голове в огромную черную массу. Что-то случится. Нет. Он отогнал от себя эту мысль. Гнал ее прочь. Запрещал себе так думать. Но она возвращалась.