– С чего бы ей сообщать?
– Гм-м, – озадаченно протянула миссис Спиллейн, помолчала и, резко развернувшись, добавила: – Мне придется позвонить.
Я остался стоять с дедушкой возле дверного проема. Закрыв дверь, я прижался лбом к полированной древесине. Что-то в столь близком созерцании струящейся древесной текстуры побудило меня принять решение, поднявшееся из глубины моего существа точно живительные соки: пожалуй, с меня хватит. Эта таинственная глупость стала для меня критической точкой. Хватит с меня здешних дождей, травки, одиноких вечеров, поездок с дедушкой. И вместо того, чтобы докурить потушенный косячок, я решил запаковать вещи и рвануть в аэропорт. Вернусь домой более ранним рейсом: я получил то, ради чего приехал, и устал от сюрреалистичных умственных вывертов местного населения. Я чувствовал себя не в своей стихии, не то чтобы уж совсем как выброшенная из воды рыба, а скорее как рыба, беспомощно барахтающаяся у берега в приливной волне. Я покину Ирландию и никогда в нее не вернусь. А дома попытаюсь исправить то, что осталось от моей жизни.
Я выпрямился. Пересек комнату, открыл чемодан и начал закидывать в него вещички. Размышляя, как предпочел бы путешествовать дедушка – в ручной клади или в багажном отсеке, – я услышал очередной стук в дверь.
Миссис Спиллейн, как прежде, стояла в коридоре: передник, волосы, скрещенные руки.
– Она будет ждать вас завтра, – сообщила она приглушенным замогильным голосом. – В десять на том перекрестке.
Я недоуменно хмыкнул.
– Я сообщила ей, что завтрак заканчивается в половину девятого, поэтому вы могли бы добраться и раньше, но Клодетт сказала, что десять часов ее прекрасно устраивает.
– Погодите минутку…
– Я покажу вам, как добраться до того перекрестка. За завтраком получите карту.
Она исчезла, удалившись вправо по коридору, а я стоял, тупо таращась в пустой дверной проем.
– Разумеется, ее никак не могли звать попросту Джейн или Сара, – разглагольствовал я перед дедушкой, швыряя книги в портфель. – Нет-нет, никаких Эми, Лаура или Клэр. Это определенно могло быть только нечто иностранное и причудливое, типа Клод…
Окончание ее имени так и не сорвалось с моего языка, когда в моем сознании что-то сдвинулось. Казалось, обрушилось целое здание и вокруг меня валялись кирпичи и балки. Я внезапно прозрел, внезапно вспомнил, где видел ее раньше. Она была танцовщицей. Или врачом? Она представала перед моим мысленным взором последовательно в образах инвалида, убийцы, сыщицы, няни. Я мог ожидать, что она окажется француженкой, испанкой, итальянкой, персиянкой. Она ловко обманывала смерть, умирала от рака, в автомобильной аварии, от пневмонии или от нападения тигра. Она умела убивать и умирать. Я мог представить ее пятнадцатилетней девчонкой или почтенной шестидесятилетней матроной. Она умела на глазах у всех бороться, драться, красть, лгать, мошенничать, спасать жизни, рожать детей, делать минет, стрелять, плавать, танцевать, одеваться, раздеваться и так далее в том же духе.
Не вполне точно было бы назвать ее известной. Известностью она обладала и до того, как стала заниматься знаменитым делом; а позже известность переросла в некую позолоченную, божественную сферу популярности. В наши дни ее признанную славу фильмов превзошло таинственное исчезновение на самом пике карьеры. Она исчезла, словно по мановению волшебной палочки. «Та-да-да-дам!» – под звуки фанфар. Вот такая история. Тем самым она превратилась в одну из самых обсуждаемых загадок нашего времени.
Не знаю, надеялась ли она своим исчезновением уменьшить свою известность, но в реальности оно возымело противоположный эффект. Пресса не склонна легко воспринимать такое безрассудство, а еще меньше – чокнутые киноманы – зачастую бородатые типы, готовые по малейшему поводу цитировать текст, обсуждать сценарные ошибки или вспоминать эпизодические роли, сыгранные актерами до их восхождения на олимп славы. Они вечно задавались вопросами, как, почему и куда она исчезла, жива ли она еще, с кем она может еще общаться и вернется ли когда-нибудь в мир кино? С завидным постоянством они до сих пор пытались разыскать ее, рассылали всевозможные сведения о ней по Интернету, и эти поисковые сайты изобиловали размазанными, зернистыми снимками тех, кто имел с ней мимолетное сходство. Я не особо активный кинозритель, но даже мне в общих чертах известна ее история: взаимоотношения с известным режиссером, их спорное сотрудничество, ее вспыльчивая репутация и завершающее исчезновение. Не умыкнул ли ее какой-то журналист или фотограф? Неужели она бросила съемки в середине фильма, доведя солидную студию до банкротства? Ответа на подобные вопросы никто не знал. И, что бы ни случилось на самом деле, она удачно совершила то, о чем таким звездам приходится только мечтать: она бросила прежнюю жизнь, покончила с ней, она просто исчезла.