На нижней палубе шла погрузка тюков вяленой рыбы, одуряющий запах которой скоро заполнил каждый уголок судна…
Иравади ежегодно меняет свой фарватер; в сухой сезон она мелеет, образуются песчаные косы, серьезно мешающие навигации. Меняющийся фарватер обозначен бамбуковыми буями. С конца буя на воду свешивается небольшой диск, который прыгает и крутится от движения воды, заставляя тем самым вибрировать буй. Отражая лучи солнца, он сверкает, как гелиограф, и хорошо заметен даже днем.
Сделали остановку в Пакхоуку. Бригада полуголых грузчиков засновала между большим штабелем мешков с рисом и пароходом. Люди работают споро, в руках у них бамбуковые палочки, они вручают по одной каждый раз контролеру, стоящему у сходен, — это облегчает подсчет мешков. На набережной женщины с корзинами предлагают диковинные игрушки: быков, слонов, кукол, львов, тигров, преображенных народной фантазией в необыкновенно яркие существа. Я купил для своей пятилетней дочки в подарок здоровенного слона, раскрашенного в зеленый, фиолетовый, золотой, черный и алый цвета. Дочь потом была в восторге от этого диковинного существа, представлявшего невероятное и смелое сочетание красок.
Бирманцы садились на пароход не только на пристанях. Иногда какой-нибудь селянин кричал с берега, и пароход замедлял ход. Человек бросался в воду, и скоро десяток благожелательных рук протягивались ему навстречу, помогая выбраться на палубу. Но чаще всего от берега отплывала узкая стремительная лодка, пристраивалась к пароходу и высаживала пассажира на борт с его багажом. Раза два наш галантный капитан останавливал пароход по просьбе женщин, находившихся на берегу. Ну чье сердце могло устоять против просьб столь обаятельных бирманок, нарядившихся в лучший костюм — шелковый яркий тамейн и нейлоновую блузку для следования на базар! Более решительные мужчины, желавшие попасть на наш пароход, ставили свою лодку прямо посередине фарватера, вынуждая пароход остановиться. Капитан сердито ворчал: «Задерживают почту», но брал новых пассажиров, и плавание продолжалось.
Жизнь на реке била ключом. На каждой пристани пароход принимал новые группы пассажиров и высаживал прибывших к цели. Грузчики грузили и разгружали различные товары, которые доставлялись прямо к борту парохода невозмутимыми вездеходами-быками, для которых, казалось, не могло существовать плохих дорог. Рыбаки предлагали пассажирам рыбу корзинами за гроши. Женщины колотили, мыли, полоскали, выкручивали белье. Девушки приходили купаться. Привлекательные, миловидные, они входили в воду в своих лонджи и плавали, как рыбы, несмотря на прилипшую к телу одежду. Девушки, как и мужчины, будь даже совершенно одни, всегда купаются в лонджи; в запасе у них всегда есть сухая одежда, которую они тут же меняют.
Под жарким солнцем масляная поверхность воды отражала каждый предмет, в ее глубокой синеве четко и выпукло вырисовывались паруса баркасов и высокие берега. Дикие гуси и журавли рыбачили в воде или толпились на берегах, бакланы лениво покачивались на поднятой пароходом волне. Там и сям по берегам виднелись ярко-зеленые грядки лука, гороха, бобов. Мохнатые, в густой растительности горы поднимались терраса за террасой и переходили в скалистые вершины, теряясь в дымке на горизонте. Они переливались различными оттенками, от бледно-зеленого (бамбук) до терракотового (дерево дхак). Но доминировал цвет мальвы и гвоздики. Верстовыми столбами шагали мимо гигантские деревья с выбеленными солнцем стволами.
Наконец мы прибыли в ближайший к Пагану порт Навантью, и перед нами открылся заколдованный мир, мир вечности, где время измеряется столетиями. Паган был когда-то знаменитым центром буддизма. Начиная с IX века, эпохи мусульманских нашествий, здесь искали убежище многие буддисты из Индии. В XIII веке Паган был разрушен монголами Хубилая, и с тех пор город погрузился в долгий непробудный сон. Кактус и дикая слива царствуют ныне там, где некогда стояли дворцы гордых бирманских королей. Пять тысяч памятников разбросаны на большой, выжженной солнцем равнине. Некоторые памятники ярко-красного цвета, другие сверкают ослепительной белизной. Время и чужеземные вандалы, выдававшие себя за археологов, обезобразили ценнейшие фрески, скульптуры. Однако некоторые храмы все еще поддерживаются населением в хорошем состоянии и являются местом паломничества множества буддистов страны. И сейчас Паган поражает воображение человека. Но как бы ни были красивы и величественны эти роскошные памятники старины, большинство их безжизненно, они оставляют грустное впечатление.
Ниже по течению Иравади мы попали в совершенно другой мир: вся земля усеяна вышками, между которыми вьются черные ленты асфальтированных дорог. Плоские, на длинных шеях головы насосов ежесекундно приникают к земле, высасывая ее черную кровь. Это город нефти — Чау. Когда мы посетили этот центр нефтедобычи, там еще господствовала смешанная англо-бирманская компания «Бирма ойл компани».
Колониальные традиции здесь были еще живы. Нисколько не стесняясь нашего присутствия, выхоленный англичанин назвал боем пожилого бирманского инженера. Мы видели здесь виллы для англичан, деревянные домики для бирманских специалистов, бараки и лачуги для бирманских рабочих. Это отсюда четыре тысячи нефтяников в 1938 году вышли в голодный поход на Рангун. Их 500-километровый марш был смелым вызовом английским колонизаторам, демонстрацией стойкости и единства бирманских трудящихся.
До войны Бирма вывозила много нефти и нефтепродуктов, а после создания смешанной «Бирма ойл компани» ей самой стало их не хватать. Десять лет страна была вынуждена ввозить нефть из-за границы. Было ясно, что англичане мстили своей бывшей колонии и занимались открытым саботажем производства. Наконец терпение бирманцев лопнуло: с 1 января 1963 года бриттов попросили убраться. Теперь добычу и переработку нефти ведет государственная нефтяная компания «Пиплз ойл индастри», и довольно успешно.
Следующую остановку мы сделали в Магуэ. Там, в горах на противоположном берегу реки, находилась весьма почитаемая буддистами пагода Мансето.
Мы пересели на катер. Наше суденышко настойчиво боролось против могучего течения реки, стремившегося отнести нас дальше от цели. Однако машина упрямо шаг за шагом пробивалась сквозь мощный напор и приближала к нам противоположный берег. Обогнули плоский зеленый остров и увидели сверкающую золотом пагоду. Это был городок Минбу. Высокий берег скрывал от глаз домики городка. Стояла пора, когда уровень Иравади снизился почти до минимального предела.
Весь транспорт в Минбу был занят паломниками, и только благодаря любезной помощи врача-индийца, с которым счастливый случай свел нас на борту катера во время переправы, мы смогли нанять видавший виды джип. Часам к десяти утра наша «экспедиция» выбралась из города и запылила по направлению к синевшим вдали горам.
Ехали мы напрямик через джунгли, рассчитывая добраться до цели за один день. Лес был свободен от подлеска. Тут не было ни высокой травы, ни колючего шиповника, и машина легко шла по следам едва заметной колеи. Очевидно, этой дорогой мало пользовались. Мы были совершенно одни в этом странном молчаливом лесу. Становилось как-то не по себе, жутковато. Многие деревья оголились — опал лиственный покров, а цветы только начали появляться. Четко выделялись грязно-серые ободранные стволы. Лес стоял скучный, мрачный. Он скорее напоминал театральные декорации, задвинутые за кулисы сцены и забытые до следующего представления. Лишь падавшие отвесно солнечные лучи несколько оживляли эту монотонную грязно-зеленую панораму. Чем дальше, тем угрюмее становилось вокруг. По сторонам поднимались горы, покрытые густыми зарослями бамбука.
Джип петлял по склонам, нырял по ухабам, скрипел и стонал, словно утлый челн под ударами волн, и нам казалось, что он вот-вот развалится или вытряхнет душу из тела и похоронит оное под толстым слоем пыли, взбиваемой колесами машины. Мы сидели, плотно сжав губы, мелкая пыль покрыла не только нашу одежду, но и забила все внутренности. Мы старались не вывалиться из джипа и не думать о той минуте, когда машина не выдержит, остановится.
Но верный джип не подвел. Под вечер дорога, если ее можно так назвать, вывела на берег горной речушки, а затем и к цели нашей поездки. Темнота буквально настигала нас по пятам, когда мы въезжали в бамбуковый городок паломников. Спали мы в ту ночь как убитые.