Проводились соревнования и по чннлону. Это одна из самых любимых игр бирманцев. На улицах, у домов можно всегда увидеть кружок из шести — восьми человек, часами занятых этой требующей большой ловкости игрой. Она заключается в том, что играющие не дают коснуться земли легкому, плетенному из бамбука мячу чинлону, подбрасывая его в воздух слабыми ударами ног, плеч и других частей тела (кроме рук до локтя). Каждый игрок стремится сделать наиболее ловкий, замысловатый удар по мячу. Среди бирманских юношей много настоящих виртуозов чинлона.
Вечером я с бирманским другом У Мья Со пришел на большую площадь, где давалось представление «пве». Театр размещался в помещении, сложенном из плетеных бамбуковых матов. Зрители расселись прямо на циновках, разостланных на земле, лицом к возвышавшейся в конце зала платформе. Ровно в девять часов заиграл оркестр, занавес раздвинулся и началось «пве».
Первыми на подмостках появились два клоуна. Их ужимки, жестикуляция и проделки были уморительными, хотя я ни слова не понимал из их диалога. Затем вышла актриса, тонкая, затянутая в узкие, блестящие позолотой одежды, с неподвижным, как у маски, лицом. Она стала танцевать, напевая тоненьким голоском какую-то песенку. И в течение всего танца ей приходилось постоянно отбрасывать путавшиеся в ногах длинную юбку и шлейф своей одежды — обязательный и трудный элемент, входящий в формальные па бирманского танца. Она изображала принцессу. Иногда к ней присоединялись клоуны, передразнивая актрису. Главными героями «пве» были принц, принцесса, два клоуна, второстепенные персонажи — злые и добрые духи.
Представление состояло из пения, танцев и диалогов, перемежающихся проделками клоунов. Наиболее трудная роль была у принцессы, поэтому ее исполняли две танцовщицы. Они часами не сходили со сцены, исполняя поочередно один танец за другим. Закончив часть танца, принцесса неожиданно садилась на корточки спиной к публике, подрисовывала лицо, пила чай или припадала с жадностью к любимой чаруте. Другие актеры также между выходами стояли в сторонке, здесь же подкреплялись и делали перекур.
Любопытную картину представляла аудитория. Сюда собрались люди всех возрастов в своих лучших одеждах. Посмотреть «пве» пришли целыми семьями, многие принесли с собой даже еду. Устраивались на циновках основательно, по-домашнему. Некоторые уже успели проголодаться и, разложив провизию перед собой, с аппетитом кушали. Кучками сидели на корточках дряхлые старики с огромными сигарами в зубах, в другом углу голые ребятишки сучили ножками на коленях у своих разодетых мамаш, занятых пересудами. Другие устали, притомились и, свернувшись калачиком, вероятно, уже видели сладкие сны. Разумеется, они договорились с соседями, чтобы их разбудили, когда будет особенно интересная сцена.
Зрители живо реагируют на все перипетии представления, сопровождают их смехом и восклицаниями, вслух выражают свой восторг или негодование. Они готовы сидеть до зари. Между прочим, «пве» действительно окончилось только в шесть утра. Бирманский концерт длится обычно 11–12 часов, а иногда два-три дня, и зрители с увлечением отдаются представлению, забывая о доме…
А действие идет своим чередом. Падают одинокие удары тамтамов, свистит флейта, точно птица в лесу; торопливо, захлебываясь, спешит выговориться саинг-ваинг; льется вольная лиричная песня. Переливается, булькает, спотыкается, ходит волнами и вдруг разбивается сверкающими брызгами странная нежная мелодия. Она полна необъяснимого очарования и волнующего трепета, словно рассказывает чудесную сказку далекого детства о феях и принцах.
Столь фантастическую музыку создавал оркестр, состоявший в большинстве из ударных инструментов. В нем было семь человек: один пощипывал струны, другой бил пальцами по маленьким барабанчикам, третий свистел на флейте, двое играли на гонгах, тарелках и большом барабане; остальные двое мерно похлопывали половинками бамбуковых стволов, словно били в ладоши, глубоко и сильно.
Бирманские музыканты играют без нот, импровизируют. Музыку на. ноты, как объяснили мне потом в Рангунской радиостудии, стали записывать в Бирме всего несколько лет назад.
В «пве» исполняются классические танцы. Их два вида: первый — сложные ритмические движения, которые построены на прекрасной технике сольного, индивидуального исполнения; второй — танцевальная драма с определенным сюжетом. Этот последний вид обычно является парным танцем, но может быть и групповым. Его исполнители — мужчина и женщина — в танце, сопровождаемом пением, выражают верность и чистоту своих чувств. Бирманские танцы отличаются четким ритмом. Многочисленные па следуют каскадом, каждое из них закончено и отточено до предела. В танце участвуют руки, пальцы, ноги, корпус, глаза, голова. Лицо освещается белозубой широкой улыбкой. Поистине танцору нужна большая тренировка, чтобы выработать такую акробатическую гибкость и ловкость. А сложный ритм требует тонкого музыкального слуха; кроме того, танцовщица должна иметь голос, так как танцы часто сопровождаются пением. Не случайно танцам в Бирме начинают учить с четырехлетнего возраста.
Широко распространены в Бирме народные танцы. Для бирманца танцы так же естественны, как смех. Без них не обходится ни один праздник. Их главное содержание — сцены трудовой жизни, высокие душевные порывы, религиозные сюжеты. Очень популярен, например, танец риса. В нем изображены все трудовые процессы, связанные с возделыванием этого хлеба Азии. Завершается этот хореографический этюд радостным праздником урожая. Народные танцы чаще всего исполняются группами в несколько человек, это массовые хореографические сцены. Нередко танцор ведет соло на фоне группы товарищей, подбадривающих его куплетами, выкриками и хлопками в ладоши.
В Бирме нет постоянных театров в нашем понимании. Представления дают актеры бродячих трупп. Спектакли «пве» обычно устраиваются в дни народных гуляний и праздников. В переводе на русский язык «пве» означает представление. Во времена бирманских королей это была музыкально-танцевальная драма с определенным сюжетом. Теперь «пве» больше походит на концерт, программа которого состоит из различных номеров: танцев, скетчей, юморесок, пения и одного-двух отрывков из старинных пьес. Другим видом бирманского спектакля является «зат» — музыкальная драма с законченным сюжетом, в основу которого положена легенда или буддийская притча.
Бирманцы тонко чувствуют прелесть танца и отдаются ему всей душой. Их ладные, подтянутые, стройные фигуры как бы созданы для балета, а врожденные мягкие манеры, умение держаться на людях, спокойная уверенность движений, гордая свободная походка еще больше подчеркивают это впечатление.
Свою страсть к танцам и песне, к простым радостям и развлечениям бирманцы объясняют такой притчей. Будто бы во время оно бог распределял занятия и профессии между народами. Когда эта миссия была завершена, он вдруг услышал вдали музыку и песни. «Кто это там развлекается?» — спросил бог. «Это бирманцы», — ответили ему. «Ну и пусть это будет их основным занятием», — решил тогда бог.
Конечно, это шутка. Бирманцы сами не прочь подтрунить над своими такими наклонностями. Они любят хорошую шутку, их никогда не покидает чувство юмора. На лице бирманца вы гораздо чаще увидите улыбку, нежели суровость, здесь чаще услышишь смех, чем горькие стенания. Не случайно Бирму называют улыбающейся страной или страной тысяч улыбок.
Быт и характер бирманцев
С группой наших специалистов мне довелось прожить в городе Мейтхиле более полугода. Это типичный бирманский городок в Центральной Бирме. Стоит город на шоссе Рангун — Мандалай, насчитывает примерно десять тысяч жителей. В городе два кинотеатра, учительский колледж, одна средняя и несколько начальных школ.
Крестьяне из окрестных деревень привозят на местный базар плоды своего труда, собираются на свои праздники. Здесь коренная Бирма, где Запад напоминает о себе лишь своими кинофильмами, особенно по воскресеньям, когда рекламный автобус широкоэкранного кинотеатра гремит по тихим, задумчивым улицам городка.
Мейтхила раскинулась на берегу большого искусственного озера; гостиница, в которой мы жили, была обращена фасадом на это озеро. И мы постоянно слышали скрип водовозок, тащимых ленивыми буйволами и развозивших отсюда воду всему городу. Вот к озеру подошла молодая бирманка, неся на коромысле два жестяных бидона из-под керосина. Зачерпнула воды и отошла за дорогу, опоясывающую озеро. Распустив длинные черные волосы, она стала окатываться водой, не снимая пестрого лонджи. Освежившись, женщина сменила мокрое лонджи, наполнила бидоны и, не обращая внимания на прохожих, направилась к одному из ближайших домиков.