Очень жаль, что бывший начальник оперативного штаба Белорусского военного округа полковник Захаров Матвей Васильевич ушел на повышение в Генштаб РККА. Умнейший человек аналитик от бога, служил бы сейчас у нас смог бы и Павлова убедить и части в готовность привести. Однако он с мая 1940 года возглавил штаб Одесского военного округа. К моему удивлению и радости я легко нашел Захарова на запасном командном пункте в Тирасполе. Разговор с ним прошел на удивление легко. Коротко обрисовав ситуацию и сославшись на Директиву, предложил поднять приграничные войска по боевой тревоге, а частям округа, занять оборонительные рубежи согласно планам, и быть готовым встретить врага огнем. Сложилось впечатление, что Захаров уже принял решение, но ему не хватало самой малости, что бы начать действовать. Мой звонок послужил камешком, сдвинувшим с места лавину. Я по-хорошему позавидовал такой оперативности, и еще раз пожалел, что такой решительный человек не служит у нас в округе, мы бы обломали немцам зубы.
Летние вечера быстротечны о наступлении полуночи возвестил перезвон кремлевских курантов. Наступило воскресенье 22 июня. Все что мог я сделал, остальное от меня не зависит. Зашел усталый Худяков, - Только что закончилось совещание у Павлова, их всех прямо с концерта вызвали. Копец доложил, что авиация в состояние боевой готовности приведена, отчасти это и наша заслуга. Только Павлов все равно огонь на поражение открывать запретил. Оказывается, он недавно был в 122-м истребительном полку и приказал снять с истребителей все вооружение. А у них один механик на звено, сколько они самолетов в строй смогут поставить? На других аэродромах то же бардак. Вот за 127-й ИАП спокоен, у подполковника А. В. Гордиенко порядок во всем, даже маскировочные сети натянуты. Правда у него на 73 стареньких самолетов И-16 и И-153 всего 53 летчика.
Спал я плохо, пробудился от какого-то толчка. Стряхнул остатки дремоты, прислушался. Со стороны нашего аэродрома донеслись четыре сильных взрыва.
Как ни больно было, хватаясь за стену, запрыгал в палату полковника Худякова. Он закончил говорить по телефону. Но трубку продолжал держать в руке.
- Вот что, капитан, кажется это не провокация - началась война. Не вовремя мы с тобой здесь очутились…
Говорить особо было не о чем. Думы навалились тяжкие, и каждый погрузился в себя. Я, опять по стеночке, вернулся в палату. Сил просто лежать не было, но сделать я больше, ни чего не мог. Душой я рвался в бой, кто из нас мальчишек, выросших в СССР, не мечтал встретиться с проклятыми фашистами лицом к лицу. Но посмотрев на ноги, понял, что лечение парой дней, как вчера думал, не обойдется. Ступни опухли, увеличившись в два раза и стали фиолетовыми. Ни компрессы с мазью, ни тугая повязка не помогли.
В первый день войны немецкой авиации так и не удалось прорваться к Минску - несколько атак фашистских самолётов были отбиты на ближних подступах. В силу этого, несмотря на периодические объявления воздушной тревоги, обстановка в городе была относительно спокойной. Штурмовая авиация врага смогли прорваться к Минску только на следующий день, когда были атакованы аэродром в Лошице и восточная окраина города. Но в полдень появились и бомбардировщики - они бомбили товарную станцию и расположение стрелковой дивизии в Уручье. После повторной атаки аэродрома в Лошице, где не смогли организовать зенитное прикрытие, большое количество самолётов было уничтожено прямо на земле, горели склады с авиационным горючим. Немецкая авиация сразу же завоевала общее господство в воздухе. Плохая организация ПВО не позволила надежно прикрыть город и к вечеру Минск горел.
Немецкие самолеты почти безнаказанно бомбили аэродромы, расположенные вокруг Минска. В меньшей степени доставалось и городу, то здесь, то там раздавались взрывы бомб. Но и «Сталинские соколы» не пропали бесследно. Страшное сражение развертывалось в минском небе, даже в окно палаты было видно, как наши истребители врываются в строй желто-черных вражеских бомбардировщиков, идущих без истребительного прикрытия, но сказывалась слабость вооружения. Пулеметным огнем сбить частично бронированные самолеты противника совсем не просто. К реву моторов присоединялся гул зенитных орудий, треск пулеметов, и этот шум не стихал ни на миг. Значит, не зря я суетился, значит, смогли сохранить летный состав и материальную часть. Но с каждым днем краснозвездных самолетов становилось меньше, сказывалось преимущество немцев в подготовке и технике.
Начали поступать раненные. Медперсонал бегал и как то бестолково суетился, не понимая за что хвататься в первую очередь. От раненых летчиков стало известно, что после первых серьезных боев едва ли не единственным боеспособным авиасоединением Западного фронта осталась 43-я ИАД под командованием прославившегося ещё в Испании комдива Г.Н.Захарова, базировавшаяся в районе Орши. В первый же день войны два ее истребительных полка: 160-й и 163-й, прикрывая Минск, сбили 10 самолетов противника и сорвали все попытки прицельной бомбардировки города. Однако плохая организация системы ПВО Минска не позволила этой внушительной силе по 60 самолетов И-153 и И-16 надежно прикрыть столицу Белоруссии.
- Ну, и зачем такое попадание в прошлое, свое оно или чужое - думал я с тоской, от вчерашней уверенности, что могу горы свернуть, и только одним своим присутствием изменю историю, не осталось и следа. Красная армия отступала. Всю жизнь я верил, что самые тяжелые поражения наших войск связаны с внезапностью немецкого нападения. Считал, что достаточно предупредить командование, успеть поднять части по тревоге и немцы умоются кровью при преодолении пограничных рубежей, а затем мы погоним и уничтожим агрессора в его логове. Действительность как обычно разбила мои светлые мечты. Сразу вспомнились годы службы в Советской армии, бардак был еще тот. Основное время мы проводили на строевой подготовке, политзанятиях и уборке территории. Любая попытка увильнуть от исполнения своих обязанностей, считалась нормой. Умение «втереть очки», «навешать лапши на уши» или просто проигнорировать приказ командира являлась мерилом, лихости и независимости солдата. Коллективные взаимоотношения строились на четком доминировании старослужащих, с молчаливого одобрения командиров, при условии отсутствия неуставных отношений и негативного проявления «дедовщины», такого как избиение или «чмырение», в виде стирания носков или чего-то подобного. Так решалось сразу несколько задач, молодое пополнение сразу понимало, что «служба - не сахар”; осваивало свою воинскую специальность и училось уважать старших. Кроме того настраивало на философский лад, давая осознание, что худшее уже позади или скоро закончится, а впереди «крутость и бурость» дедовского бытия. Хоть, что-то понимать в службе стали только отслужив год но, тем не менее, оружие и технику знали досконально, стрелять научились все, ОЗК и противогазом пользовались уверенно. А что с РККА? Ведь в планах советского командования перевооружение, занимало не последнее место. В том числе замена устаревших винтовок и карабинов Мосина образца 1891/1930 года на автоматические. Но реализация этих планов натолкнулось на неожиданное препятствие, а именно на низкую подготовку призывного контингента. Несмотря на то, что СВТ-40 была лишь модернизацией СВТ-38, то есть конструктивная схожесть присутствовала, но даже в 1941 году этот вариант автоматического оружия в войсках не пользовался популярностью. По банальной причине - у нее был больший носимый боезапас, и она требовала повышенного внимания, аккуратности и определенной технической грамотности при обслуживании и эксплуатации. А вот с этим у бойцов были значительные затруднения. За три года Красная Армия не смогла освоить даже один образец стрелкового автоматического вооружения! Что тут говорить о более сложной технике. Новобранцы, набранные на вновь присоединенных территориях, предпочитали при первой же возможности бросить оружие и сдаться в плен или разбежаться по домам. За короткое время советскими людьми они так и не стали. Им было без разницы, чья власть: польская, советская или немецкая. Поэтому они впоследствии и пополняли состав всяких националистических частей у немцев. А, между прочим, на присоединенных территориях проживало около 15 миллионов населения.