— Ты читал посты. Что ты думаешь? Эндрю не сделал бы такого, Люк. Я знаю его.
Люк кивает и возвращается к своему компьютеру.
— Давай посмотрим, с кем дружит Стивен, — он открывает его страницу и качает головой: — Ай-яй-яй. Ты только посмотри, он даже не защитил свою страницу. Какой позор. Друзья... ну-ка, посмотрим, — Люк раскрывает весь список и просматривает фотографии. — Смотри, твой фанат номер один.
Он указывает курсором на фотографию в самом низу.
Должна же быть от фан-клуба хоть какая-то польза. Рассчитываю, что они мне помогут, когда слышу в телефоне знакомый голос.
— Калеб, привет. Это Роберт Уэстфолл.
— О-о, Роберт. Привет. Хм, как дела? — он прикрывает микрофон, но всё равно слышно, как он приглушённо говорит: «Это Роберт Уэстфолл. О, Боже!»
— Есть минутка?
С той стороны слышится приглушённое: «Он хочет знать, есть ли у меня минутка». Потом, словно Калеб и не был близком к тому, чтобы обделаться от счастья, говорит:
— Конечно. Что тебе нужно?
— Услуга. Ты же дружишь со Стивеном Ньюменом, так?
— Да. А что? — спрашивает он настороженно.
Кто-то звонит в дверь. Пусть мама с этим разбирается.
— Вы с ним хорошие друзья?
— Нет. Не совсем. Когда-то, ещё в средней школе, ездили в одном автобусе.
Понимаю, что до этого момента я не дышал. Говорю:
— Мне нужно, чтобы ты кое-что для меня сделал.
— Конечно. Всё, что угодно, — говорит он охотно.
И я верю, что он сказал это честно. Рассказываю ему, что мне нужно, и он обещает, что всё сделает.
Мама просовывает голову в дверь моей комнаты. У неё бледное как мел лицо.
— Роберт, выйди в гостиную.
Пытаюсь понять по её выражению, что там стряслось, и говорю:
— Я у тебя в долгу, Калеб.
— Роберт, что-то случилось? — спрашивает она после того, как я закончил звонок. — К нам пришли полицейские.
У меня замирает сердце.
Мы входим в гостиную, и полицейские начинают представляться.
— В чём дело? — обрывая их на полуслове, спрашивает мама.
— Мисс Уэстфолл, — говорит один из них, поворачиваясь к маме, — мы думаем, что ваш сын может быть вовлечён в отношения с Эндрю МакНелисом.
Она бросает на меня вопросительный взгляд:
— Кто такой Эндрю МакНелис?
Я пристально смотрю на полицейского.
— Он — один из учителей вашего сына, мэм. Кажется, математики.
— Роберт?
— Это он вам так сказал?
— Я здесь не для того, чтобы обсуждать с тобой то, что он нам сказал или не сказал. Я просто задаю тебе вопрос. Ты, наверное, знаешь, что у нас его телефон.
Для меня это ничего не значит.
— Вы пришли меня арестовать?
— Что? — лицо мамы бледнее ещё больше, и она берёт мой локоть, готовая, если придётся, за меня биться.
— Сынок, мы пришли просто поговорить.
— Ну, мне нечего сказать.
— У него в телефоне есть твоя фотография. — Полицейский замолкает на какое-то время. — Ты отправлял ему то фото?
Не могу поверить, что Эндрю сохранил мою фотографию. После всех его разговоров об осторожности. Что ещё он сохранил? Текстовые сообщения?
Когда я не отвечаю, полицейский говорит:
— Мы можем вызвать тебя в качестве свидетеля.
Между нами встаёт мама:
— Тогда так и сделайте. Сегодня мой сын не будет отвечать на вопросы.
Полицейские переглядываются, но после короткого противостояния они всё-таки соглашаются с просьбой мамы уйти.
Когда она возвращается, я сижу на диване и нервно тру палец об палец. Мама садится напротив и ждёт. В конце концов, она сдаётся:
— Это правда, да?
Мои глаза наполняются слезами.
— Мам, он в беде. Его подставил какой-то тупица. И теперь его обвиняют в том, чего он не делал.
Мама морщит лоб.
— То есть, ты говоришь мне, что это касается не только тебя? Ох, Роберт.
Я не сплю. Ворочаюсь с боку на бок, и каждый раз Спот II вскакивает и его маленькое сердечко начинает бешено колотиться.
— Всё в порядке, малыш, — повторяю я снова и снова. У него теперь полный и круглый живот, но рёбра ещё болезненно торчат. Глажу его мягкую шерсть, и пёс снова успокаивается.
Как и говорил Люк, эту историю показали в десятичасовых новостях. Мы смотрели их вместе с мамой.
Корреспондент с места событий не упоминал имён учеников, но постоянно называл имя Эндрю, а потом показали видео, как его ведут от полицейской машины в тюрьму. В голове продолжает крутиться одна и та же картинка: Эндрю с заведенными за спину руками и полицейский, который цепко держит его за плечо. Эндрю не шёл, опустив голову, как обычный преступник, и он не задирал в высокомерном вызове подбородок.
Я был горд, и одновременно зол и расстроен, что ничегошеньки не мог для него сделать.