Выбрать главу

— Дрю, не надо. Пожалуйста. Дрю, не делай этого. У нас получится.

— Майя, у нас ничего не получится. Я не хочу, чтобы у нас что-то получалось. Я хочу... я просто... — запинаюсь и усилием воли продолжаю: — Передашь мои слова Кики?

— Ты вот так бросишь меня и свою дочь? Так просто?!

Она злится, и я её не виню.

— Передай Кики, что папа её любит и что мы скоро встретимся.

Дыхание Майи сбивается. Она вытирает на лице слёзы. Небольшую сумку я оставил в коридоре. Закидываю ремень на плечо и выхожу.

Я долго обдумывал, стоит ли мне встречаться с Робертом перед отъездом или нет. Столько времени прошло. Даже не знаю, захочет ли он со мной увидеться. Да и я сам не понимаю, хочу ли я этого, потому что знаю, что после встречи с ним мне станет в тысячу раз хуже.

Подъезжаю и паркуюсь на обочине возле его дома, но остаюсь сидеть в машине. В одном окне горит свет. Я никогда у него не был, поэтому без понятия, чья это спальня. Эмоции внутри закручиваются в комок и сдавливают горло. Мне тяжело глотать. Когда Роберт не пришёл на встречу, мне было очень больно. Признаю это. А я был так уверен, что это он звонил мне. Как можно было так ошибиться?

Через белый тюль замечаю движение в комнате. Два человека. Потом тюль отодвигается и в пространство между тканью и окном проскальзывает чёрно-белый пёс.

— Привет, Спот, — говорю я тихо.

Я жду и надеюсь, что за псом пойдёт Роберт и я смогу его увидеть, но через минуту или две пёс уходит и исчезает в глубине комнаты.

Завожу машину и уезжаю.

На дорогу длиной тысячу триста шестьдесят семь километров до отчего дома у меня уходит четырнадцать часов. Я еду и ночью, останавливаясь только заправиться. Я дал себе обещание, что разрешу себе испытывать эмоции только когда доеду.

Стараюсь держать свои мысли под контролем. Выехав за пределы Хантсвилла, пытаюсь подсчитать время, которое понадобилось, чтобы разрушить жизнь человека. Около двух секунд, чтобы украсть телефон. Ещё пятнадцать, чтобы написать записку с номером телефона («Кто-нибудь идёт на концерт в субботу? Позвоните мне».) и пустить её по классу так, чтобы все видели, как я её забрал. Пять минут, чтобы сделать пару фотографий и написать несколько фальшивых текстовых сообщений. Может, полминуты, чтобы сделать анонимный звонок. Ещё пять минут, чтобы дойти от моего класса до кабинета директора и заявить, что было слишком стыдно сказать кому-нибудь о моих «заигрываниях». Одиннадцать минут. Времени меньше, чем требуется мне утром на душ.

За Далласом пытаюсь подсчитать свои долги. Студенческие займы, оплата адвокату, аренда машины, опять же алименты на ребёнка, кредитные карты. Цифра совершенно не укладывается в голове. С таким же успехом это мог бы быть и миллион долларов.

Восход солнца со стороны пассажирского сиденья я встречаю на границе штата Оклахомы. Последний час или около того раздумываю о причинах, не позволивших мне остаться: Майя, отсутствие карьеры, работы, публичное унижение. Именно это не давало мне спать по ночам много недель подряд. Но было ещё кое-что, с чем я не мог мириться.

Это был страх увидеть угасающий взгляд Роберта, когда он понял бы, что я не настолько умён, сообразителен и привлекателен, как он думал. Страх, что однажды он перестанет искать меня глазами, что я уже не буду тем, кем он восхищается и уважает. Страх стать ещё одним неудачником в обуви со стёртой подошвой и дешёвых саржевых брюках.

Может быть, для него я уже таким и был.

Заезжаю на заправочную станцию, останавливаюсь поближе к колонке и выхожу. Жарко. Похоже, нас ждёт знойное лето. Вставляю заправочный пистолет в бензобаке. К моему удивлению на другой стороне станции обнаруживаю таксофон. Отхожу от колонки и решаюсь позвонить матери и отцу и сказать, где я.

Трубку берёт мама:

— Милый, с тобой всё в порядке?

Её голос будто что-то во мне вскрывает. Открываю рот произнести «Да», но горло судорожно сжимается. С трудом сглатываю и каркающим голосом говорю:

— Мам, я тебе перезвоню.

— Дрю, ты где?

Каким-то чудом мне удаётся ей ответить, потом я наощупь кладу трубку телефона обратно на рычаг и судорожно хватаюсь за края створчатой двери, оглушённый наконец-то накатившим валом эмоций, так долго сдерживаемым внутри.

Роберт

Я не понимаю. Я никогда не пойму. Я в бешенстве, потому что мисс Момин заблокировала мой номер телефона. Но он же мог бы найти возможность и связаться со мной. А потом, когда вчера вечером я заехал к ним, она сказала, что он уехал. У неё были покрасневшие глаза. Уверен, она плакала.

— Роберт, прошу, оставь его в покое, — сказала она. — Если бы он захотел, то увиделся бы с тобой. Ты даже не представляешь, как вся эта ситуация повлияла на него.