Тётя Уитни выпрямляется и прислоняется к столешнице. Какое-то время она меня рассматривает, а потом медленно качает головой:
— Ты выглядишь точно, как отец в твоём возрасте. Ты должен им гордиться, Роберт. Он очень смелый человек.
Мне хочется прокричать ей в ответ: «Как? Скажите мне, как заболевание раком может делать человека смелым, хорошим или благородным?!» Но я молчу.
Тётя Уитни вздыхает.
— Он был бы таким хорошим врачом, — и её голос застревает где-то в горле.
На секунду кажется, что она о чём-то глубоко задумывается, но вдруг снова оживает. Она изучает поцарапанную антипригарную сковороду, которую держит в руках.
— Боже, некоторая кухонная посуда просто позорище. Не понимаю, почему твоя мать не купит что-то хорошее из Calphalon. — Она запихивает сковороду в стоящий в углу мусорный мешок с другими забракованными предметами.
Эндрю
— А вот и моя девочка!
Подхватываю Кики и кружу. От восторга она визжит и шлёпает меня по лицу, как одну из своих кукол.
Майя улыбается и целует меня в щёку:
— Какие у вас на сегодня планы?
Я смотрю на Кики:
— Хочешь увидеть Санту?
— Ха-ха-ха!
Майя смеётся:
— Удачи тебе с этим. Сдаётся мне, что у тебя не получиться удержать её возле доброго старого эльфа. Но если получится, то сделай фотографии.
— Кики, ты слышишь? — говорю я ей, — мамочка хочет, чтобы ты сфотографировалась с Сантой. Мы же не разочаруем мамочку, верно?
Через входную дверь проходит кот моей дочери, и Кики начинает извиваться, чтобы её поставили на место и дали его погладить. Я аккуратно ставлю её на ноги.
— Так, ты проведёшь день с Дагом?
— Сейчас он играет в гольф. Может, позже.
— Гольф? Ого... Прям как из высших слоёв среднего класса.
— Брось. Не все могут быть такими, как ты. И, по крайней мере, он хочет быть со мной.
Оп-па. Но это же Майя. Она никогда не умела расставаться. Предполагалось, что на этой встрече мы по-дружески передадим нашего ребёнка из рук в руки, но она стала для нас ещё одним неловким моментом.
— Майя, он — хороший парень. Не знаю, почему вы ещё не оформили свои отношения официально. Дай бедному парня передохнуть.
— Это ты сейчас пытаешься отмазаться от выплат алиментов на ребёнка?
По крайней мере она ещё шутит. Воспринимаю это, как признак прогресса. Знаю, что для неё было тяжело перейти от лучшего друга к любовнику на одну ночь, затем к супружеской паре, а потом к вот таким отношениям.
Кики уже набросилась на взрослого кота, который, кажется, смирился со своей участью.
— С тобой всё в порядке? — спрашивает Майя.
— Да. Всё хорошо.
— Мне не нравится, что ты одинок.
— Спасибо, но я все дни напролёт провожу в классе, таком маленьком, что там невозможно плюнуть и не попасть в подростка.
— Фу.
Смеюсь.
— Поверь, после целого дня в школе мне больше всего на свете хочется побыть одному, — говорю это и отвожу взгляд. — Я завезу Кики утром, — освобождаю кота и подхватываю малышку.
— Ты собираешься к родителям? — спрашивает Майя.
Кики тычет мне пальцем в нос и хихикает.
— Да. Мне бы хотелось также захватить с собой и Кики, но, может быть, на Пасху.
— Конечно, — говорит она.
Сейчас у нас с Майей хорошие отношения, но ранее у нас тоже были свои взлёты и падения. Хотя мы оба согласны, что все наши заведомо плохие решения стоили того, чтобы появилась Кики. (Это я считаю их плохими, но не уверен, что Майя думает также).
Кики очень похожа на свою мать: яркая загорелая кожа, густые чёрные волосы и огромные, широко расставленные глаза. Я люблю её больше всех на свете. Майя об этом знает. Мы оба участвуем в жизни Кики, возможно, не в одинаковой степени, но в нашем соглашении достаточно ходов, так что я не чувствую себя обделённым.
У моих родителей чуть не остановилось сердце, когда я сделал публичное заявление о своей сексуальной ориентации. Они обсудили со мной то, что и так уже знали, но, думаю, это был просто обман, поспособствовавший пройти нам тот неловкий этап нашей жизни. Потому что, хотя сексуальная ориентация и является частью самоидентификации, вопрос, связанный с половыми взаимоотношениями, никто не отменял. Если я гей и мне интересно, что творится у парней между ног, то моим родителям, хотят они того или нет, пришлось посмотреть правде в глаза.
Так что не удивительно, что они были шокированы и более чем озадачены, узнав про беременность Майи. Когда я объявил о нашем браке, родители пригласили меня на серьёзный разговор на тему «Не делай хреновей то, что уже и так плохо».