С севера дует лёгкий ветерок и нам приходится стоять с наветренной стороны, чтобы не попасть под брызги из фонтана. Покрытое плиткой дно усеяно блестящими монетами.
Роберт выуживает из кармана несколько пенни и передаёт одну монету мне. Он пожимает плечами и улыбается:
— Загадайте желание.
— Хорошо.
Закрываю глаза, загадываю желание, а потом бросаю монетку в воду. Он смеётся и делает то же самое.
— И что ты загадал? — спрашиваю.
— Не скажу, иначе оно не сбудется.
Я смеюсь и поворачиваюсь уходить.
— Я загадал, чтобы, когда я вернусь домой, мой отец уже умер.
Услышав это, я останавливаюсь. В ярком солнечном свете ищу его глаза.
— Какого ёпрст, да? — говорит он и улыбается, но улыбка выглядит натянуто.
— Да. Какого ёпрст? Ты же не серьёзно? — говорю я, но подозреваю, что всё как раз наоборот.
Он пожимает плечами.
— Я не могу врать. — Он легко поддевает носком кроссовка камни вокруг фонтана, потом кривиться, и я вижу, что его глаза начинают блестеть. — Знаете, я просто хочу, чтобы всё закончилось. Люди, постоянно торчащие в нашем доме, запах, чувство обиды. Вчера приходил священник и дал отцу последнее напутствие.
Мы садимся рядом с фонтаном на скамейку. Работая с детьми, я усвоил одно правило: если они изъявили желание говорить, закрой рот и молчи. Поворачиваюсь на скамейке так, чтобы видеть его, и подпираю голову кулаком. Он наблюдает, как в облако брызг от фонтана приземляется пересмешник, встряхивает крылышками, а потом улетает.
— Я понимаю, что он — мой отец и всё такое, — говорит наконец Роберт, — но у меня такое чувство, как будто он высасывает из комнаты воздух. Как будто Земля остановилась и сможет крутиться дальше, только когда отец уйдёт. — Он обхватывает себя руками, как будто ему холодно, и рассказывает мне о курином супе.
— Знаете, мне хотелось бы содрать с его лица кислородную трубку, накрыть его подушкой и держать. Возможно, вы думаете, что он волнуется, чтобы со мной всё было хорошо, что все дела улажены и что нам после его смерти не придётся разбираться с проблемами. Но реально его волнует только он сам. Как будто я вообще не имею значения. И они говорят о нём, как о герое. Я совсем ничего не понимаю. И я не могу смириться с тем, что они считают мою маму плохим человеком. Она не такая.
Я опускаю ладонь ему на затылок. Он замолкает, как будто сегодня не в силах больше откровенничать.
— Ты голоден? — спрашиваю его через какое-то время. — Я знаю тут одно местечко. Отличная мексиканская кухня. Я плачу!
Роберт
Мы оставляем мою машину на парковке, и он отвозит меня в кафе «Чёртик из табакерки», расположенное ниже по улице в нескольких кварталах. Я впервые за весь день от души посмеялся.
Мы садимся за столик возле окна и заказываем тако12, луковые колечки и напитки.
— Итак, — говорю я, разворачивая обёртку и вытягивая из неё немного тако, — почему вам нравится быть учителем?
— Хм. Сложный вопрос. Уж точно не зарплата. И точно не обожание подростков. А если так: свободное лето, пицца или сэндвичи с курицей пять дней в неделю, тридцать шесть недель в году?
— Ну, по крайней мере, честно. — Он улыбается, и я чувствую, как внутри всё становится мягким и вязким. — Но вы не покупаете обеды в школе, — напоминаю ему.
— Да. А откуда ты знаешь?
— Возле вашего стола на полу каждый день стоит пятилитровый кулер13.
— Пятилитровый? Тебе не кажется, что это звучит как-то слишком дотошно?
Я растерянно пожимаю плечами.
— Настоящий вопрос вот в чём, — верчу колечко лука на пальце, — что в нём?
— Настоящий вопрос?
— У нас есть кой-какие соображения по этому поводу.
— О том, что в моём кулере? Ты серьёзно? Так что говорит народ?
— Голоса народа разделились почти поровну между арахисовым маслом с желе и чем-то вроде тофу. Я считаю, что вы больше похожи на парня, который любит арахисовое масло и желе.
— Джиф14. И джем, а не желе. Арахисовое масло на один кусок пшеничного хлеба и джем — на другой. Употреблять вместе.
— И кто тут у нас дотошный, мистер Мак?
Он широко улыбается:
— Хочу попросить тебя об одолжении. Ты можешь перестать называть меня мистером Маком? Звучит так, как будто ты разговариваешь с моим дедушкой. И, кстати, моя фамилия Мик-Нелис, а не Мак-Нелис, как Мик-Дональдс.
— Мик-Дональдс — это неправильно.