— Чёрт, это средство так пенится! — выкрикивает Роберт.
Я посмеиваюсь, уменьшаю мощность в духовке, заворачиваю мясо в фольгу и закидываю его внутрь.
Роберт появляется где-то через полчаса. Я в это время смотрю по CNN какие-то новости. Белая рубашка расстёгнута и вытянута из брюк. В руках он держит за пластиковую ручку соску и, широко улыбаясь, крутит ею у себя перед лицом.
— А-а, вот где я её оставил, — говорю я, выхватывая у него соску и засовывая её в рот по пути на кухню. Потом кладу соску на стол. — Чувствуешь себя лучше? — спрашиваю, оглядываясь через плечо.
— Да. Том Круз уже признался в своей ориентации?
Бросаю взгляд на экран телевизора:
— Если бы это случилось, то вряд ли бы это стало большой новостью. Что тебе положить в гамбургер?
— Что есть.
Устраиваюсь на диване рядом с Робертом. Он берёт слипшиеся бумажные тарелки, разделяет их и ставит на столик. Передаю ему холодную банку кока-колы. Он ставит её рядом со своей тарелкой и берёт с оловянного подноса, на который в конце каждого дня я выворачиваю содержимое своих карманов, корешки билетов.
— Концерт IronMaiden, — говорит Роберт, смотря на них и размахивая, как веером. На его лице читается невысказанный вопрос.
— Я ходил с коллегой.
— Мужчиной или женщиной?
Мне интересно, в чём подвох.
— Женщиной. Вообще-то это была мисс Уент.
Он кладёт билеты обратно на поднос и берёт лежащий там пустой блокнот. Чёрт! Нужно было его выбросить! Перелистывает страницы. Глаза у него немного опухли, а края нижних век покраснели. Он возвращает блокнот на место и делает глоток кока-колы.
На CNN Вольф Блитцер выспрашивает у СанджаиГупты его мнение о каких-то протестах где-то в мире.
— Разве вас не беспокоит, что я нахожусь сейчас здесь, в вашей квартире? — спрашивает он.
— Немного.
— Тогда почему вы привезли меня сюда?
Прежде чем ответить, я ненадолго задумываюсь. Несколько дней назад о таком повороте событий не могло быть и речи. Несколько дней назад я думал только о своей карьере, репутации, о том, как возможный скандал, может повлиять на мою дочь.
Но когда Роберт показал мне пустой блокнот, то при виде чистых страниц с моим сердцем что-то произошло. И этого уже не изменить. Я мог бы его отвезти поговорить в Starbucks, что за полчаса езды отсюда, в место, где, скорее всего, нас бы никто не узнал. Мы могли бы сидеть в его машине где-нибудь на парковке. Но я привёл его сюда, можно сказать, прямо в львиное логово.
Для меня самым важным было то, что Роберт падал и ему нужно было место для мягкой посадки. Вот так просто.
— Потому что, — говорю я, поворачиваясь к нему и осторожно фиксируя взгляд на уровне его плеч, — сейчас я больше волнуюсь за тебя, чем за себя.
Мы встречаемся взглядами и мне кажется, что он снова расплачется, но потом его глаза опускаются к моим губами и в голове у меня срабатывает сигнал тревоги.
— Ешь или я обижусь.
Роберт начинает вяло есть свой гамбургер, и у меня, похоже, тоже пропал аппетит. Полностью переключаю своё внимание на экран телевизора, но всё равно его присутствие рядом ощущается очень остро.
— Как насчёт мороженного? — спрашиваю я немного позже.
— «Moo-llenniumCrunch»?
— Ага, значит, заметил. Тебе повезло — я его ещё не открыл.
Собираю использованные тарелки и засовываю их в мусорный пакет под раковиной, а потом нахожу пару вазочек. Открываю упаковку с мороженным и ищу любимую ложку Кики с ручкой в виде вафельного стаканчика, когда слышу, что на мой телефон пришло сообщение.
Если я скажу, что у тебя прекрасное тело...?
Читаю его сообщение и смеюсь. Мне известно, что будет дальше.
— Кантри? Ха, можно умереть со смеху.
Бросаю взгляд через плечо — Роберт стоит, прислонившись к откосу, который отделяет кухню от жилой и одновременно спальной комнаты.
— Это слова не из песни, — говорит он.
Я знаю. Это видно по его взгляду, мягкому и умоляющему. Я снова улыбаюсь, будто Роберт пошутил, и поворачиваюсь обратно к мороженому.
— Один или два шарика? — спрашиваю глупо.
— Мы можем поговорить об этом?
Нет, не можем. Зачерпываю ложкой мороженое и кладу его в одну из вазочек.
— Пожалуйста, посмотри на меня, — говорит Роберт тихо.
— Так ты будешь мороженое или нет? — спрашиваю его быстро.
— Пожалуйста.
— Роберт, окажи мне услугу. Застегни рубашку.
— Зачем?
— Ты уверен, что нужно спрашивать?
— Нет, — говорит он. — Но я хочу услышать твой ответ.
Ловлю себя на том, что руками вцепился в край стола так, что побелели костяшки пальцев. Мороженое в вазочке начало таять и стекать по краям. Я не могу. Я не могу смотреть на него. А он видит меня насквозь. Одна часть меня рада, что Роберт уже знает, а другая часть меня в ужасе ждёт, что он сделает с этим знанием. Смогу ли я затормозить, если он начнёт действовать?