Он поворачивается ко мне, но его взгляд всё также прикован к полу:
— Всё в порядке, мистер Мак. Я лучше пойду.
Мистер Мак. Чёрт!
— Нет, не в порядке, — говорю я, поднимаю его подбородок и заставляю посмотреть мне в глаза. Протягиваю руку и закрываю замок. Я буду прикасаться к нему. И буду прикасаться, пока он не познает меня32.
Роберт
Прижимаю его к себе и на глаза наворачиваются слёзы. Ему не нужно было этого делать, но, чёрт, как же хорошо! Эндрю тяжело дышит мне в шею и вздрагивает под моими пальцами, скользящими вниз и вверх вдоль его позвоночника. Через какое-то время он поворачивает голову в сторону и шарит рукой по полу, пока не находит мою футболку.
— Прости, — говорит он, вытирая меня. И мне кажется, что Эндрю смущён — он только что кончил мне на живот.
Он садится и надевает трусы, найденные на спинке дивана. Потом передаёт мне мои трусы-шорты и отворачивается, собирая оставшуюся одежду и давая мне возможность одеться. Очень мило с его стороны, особенно, если учесть, что теперь на моём теле нет ни одного участка, с которым он не был бы близко знаком. Я улыбаюсь, и он улыбается в ответ, поглядывая через плечо. Потом Эндрю вытягивается на диване, укладывает голову мне на колени и смотрит снизу вверх. Волосы у него на груди спутались и слегка намокли от пота. Я запускаю в них пальцы.
— Спасибо, — говорю я. Он в ответ берёт мою ладонь и прижимает к губам. — Ты даже не представляешь, сколько раз я смотрел на волосы, выглядывающие из ворота рубашки, и думал, что там ниже. Ты решал на доске задачки по матанализу, а я в своём воображении расстёгивал твою рубашку.
— А я-то всё время считал, что ты думал о дифференциалах, производных и гармонической прогрессии.
— Я думал о гармонической прогрессии. Я думаю о ней прямо сейчас.
Он игриво закатывает глаза, но потом сжимает губы и становится серьёзным.
— У-у, — говорю я, зажимая его губы пальцами. — Полиция в дверь не ломится, нет ни разрядов молнии, ни сожалений. И если ты будешь и дальше хмуриться, то это ранит мои чувства, я уже не говорю, о мужском достоинстве.
Он улыбается и переплетает пальцы с моими:
— Роберт, если кто-нибудь узнает...
— Не узнает. Даю слово. Я не позволю этому случится.
Он разгибает мне пальцы, гладя по ним ладонью, потом снова тянет их к губам и целует мою ладонь:
— Никудышный из меня учитель.
Я смеюсь:
— Да нет, совсем не так. Просто мы нашли друг друга на несколько месяцев раньше, чем должны были. Вот и всё. В июне это будет уже не важно.
Он тянется и достаёт из кармана моих джинсов, неосторожно брошенных на спинку дивана, бумажник. Открывает его и начинает перебирать содержимое.
— Хм, что это? Удостоверение спасателя Американского Красного Креста. Ты — спасатель?
— Был. Прошлым летом. В бассейне.
— В каком?
— В «Риджвуде». Ты когда-нибудь водил Кики в бассейн?
— Собирался этим летом. Ты снова будешь спасателем?
— Не знаю. Возможно. А ты будешь в плавках?
Он смеётся, и его голова слегка подпрыгивает у меня на коленях.
Он перекладывает карту в конец стопки.
— Как прошло сегодняшнее свидание? — спрашиваю я, но мне хочется задать совсем другой вопрос: «Что не так?» Неужели всего несколько минут назад его тело так прекрасно скользило по моему, а руки были везде и сразу, как будто я был набранным шрифтом Брайля33 текстом, который Эндрю нужно было во что бы то ни стало запомнить? Но сейчас я чувствую, как он ускользает. «Он напуган», — говорю я себе. Но ему нечего боятся.
— А-а, свидание. Я про него и забыл. — он изучает моё удостоверение ученика школы.
— Ты целовал её на прощание?
— Нет.
— А она пыталась поцеловать тебя на прощание?
— Нет.
— Ты держал её за руку?
Он поднимает на меня глаза:
— Мне кажется или я действительно слышу нотки ревности?
— Возможно.
Эндрю рассматривает карту AmericanExpress, оформленную мамой на моё имя, когда я начал водить машину. Она хотела быть уверенной, что я не застряну где-нибудь, из-за того, что не смогу оплатить бензин, буксир и прочее. После AmericanExpress приходит черёд карт медицинской страховки и автостраховой компании с инструкциями, что делать в случае аварии. Я уже готов забрать у него чёртовы карточки и запустить их через всю комнату, но тут он берёт в руки мои воительские права.