Выбрать главу

В эту ночь я буквально провалилась в тяжелый сон, а когда Вера пришла будить меня, то показалось, будто бы я не спала вовсе. Сегодня моей работой было выпекание блинов. Рутинная, механическая работа давала мне возможность обдумывать план. Вот только чем больше я думала, тем труднее казалась задача. Ну как мне задать вопрос? «Извините, господин Ратмир, не могли бы вы подсказать мне, как вернуться в 21 век?». Интересно, какова была бы реакция?

Когда я отправилась за водой, солнце висело над головой огромным раскаленным шаром. Коромысло и два больших ведра оттягивали руки – я не представляла, как наберу воду, а потом дотащу обратно. Уже выйдя за ограду я вспомнила, что забыла спросить о том, где именно искать колодец.

— Вот молодец, — пробормотала я и уже собиралась вернуться, ведь, как на зло вокруг никого не было, вероятно все или в поле или где там еще проводили время люди в девятом веке.

Внезапно я увидела его – вдалеке, на самой опушке леса. С какой радости понадобилось рыть его там?

Под палящим солнцем я пересекла поляну и с радостью спряталась в тени деревьев. Сейчас бы в душ! Вся пропотевшая и пропитанная запахами кухни я изнывала от невозможности нормально вымыться. Ужасно болели мышцы – тяжелая работа в жаркой кухне выматывала похлеще ночей в баре, куда я устроилась, когда отец от нас ушел.

Колодец был полностью деревянным, вместо привычной конструкции был журавль. Со вздохом я опустила ведро внутрь и попыталась вытащить, всем телом навалившись на рычаг. До чего же тяжелый! Рука соскользнула с рычага и ведро с громким плеском свалилось обратно. Использовав половину матерного лексикона Олега я со злостью саданула ногой по колодцу. Вот только я забыла, что на мне даже не кеды… От пронзившей ногу боли на глаза навернулись слезы.

— Негоже бить того, кто не может дать сдачи, — раздался позади меня незнакомый голос.

Подскочив, я резко обернулась. В шаге от меня стояла красивая молодая женщина. Рыжие волосы легкими волнами спускались до тонкой талии, изумрудные глаза пронзительно глядели из-под пушистых ресниц. Темно-серое с алой вышивкой платье подчеркивало спелую фигуру незнакомки. В ее руках была плетеная корзина с травами, источавшими незнакомый, но приятный аромат.

— Я…. поступила неправильно, простите, — торопливо пролепетала я.

— Тебе больно, девица, — скорее утвердительно, проговорила она, — Присядь, — кивнула на земляной выступ. Я послушно опустилась на него. Проворные пальцы женщины за несколько секунд освободили мою многострадальную ногу от лаптя. Вместе с натертостями от, мягко говоря, непривычной обуви уже становился заметным будущий синяк.

— Кости остались целыми, — осторожно ощупав ступню, констатировала незнакомка, — Но нужно излечить натертости, Элина.

— Откуда вы знаете….., — начала было я.

— О девице с чужих земель вести разнеслись быстро, — она осторожно и искусно замотала мою ступню в лоскут и закрепила лапоть, — А я – Веда.

Воздержавшись от инстинктивного «очень приятно», я поблагодарила ее за помощь.

— Не стоит, девица. Равно как и пить воду из этого колодца.

— Почему?

— Он вырыт для лесных божеств, не для людей, — проговорила она.

— Я не знала.

— Теперь знай, девица, — она шагнула вплотную ко мне. Ее глаза, казалось, заглядывали в самую душу, от чего холодок прошел по коже, — А теперь ступай.

Она быстро обошла меня. Я обернулась, но позади уже никого не было.

Глава 3.

Сало и каша, напоминающая гречневую, показались божественно вкусными. Я опустошила тарелку, когда Вера только начала рассказывать, кто есть кто из присутствующих.

Темноволосые Глеб и Владимир Шуйские выделялись среди светловолосых членов рода Соколов. Их жены, дочери Главы, сестры-близняшки почти молча сидели подле мужей, чопорно поджав губы.  И, хоть я упрекала себя за подобные суждения о дочерях человека, давшего мне кров, но не могла не признать, что природа не наделила девушек ни жизнерадостным нравом, ни красотой. У обеих русые косы не золотистого, а сероватого оттенка, слишком светлые брови и ресницы, делающие их голубые глаза невыразительными, прямые почти греческие носы, делавшие профиль грубым. Зато фигуры у обеих спелые и пышные. Их дети играли в салки прямо в зале, периодически получая замечания от родителей, успокаивались на несколько минут, но потом вновь принимались играть. Захар не сводил с меня пристального сального взгляда, а его жена буквально закипала от сдерживаемого гнева.