И сон мне приснился светлый-пресветлый: будто бы мы гуляем по набережной. На Анютке огромный розовый бант, а я для нее покупаю много-много конфет и игрушек...
Новый день начался с конфуза. На шахте висел огромный амбарный замок. В кладовке под полубаком прилежно копался «дракоша» - готовил к выдаче спецодежду. Увидев меня, сочувственно улыбнулся.
Нет, это не он! Эх, знать бы, кто заложил! Я поднял глаза на мостик. Расплющив нос о стекло, на меня смотрел капитан: поднимись, мол.
- Ну, Моркоша, уел! - сказал он с шутливым поклоном и сделал вид, что снимает шляпу. - Жаль, вчера ты мне не попался. Ведь я, грешным делом, хотел тебе морду набить!
- Это еще за что? - набычился я.
- За твою телеграмму.
- Какую еще телеграмму?
- Да ту, которую ты вчера диспетчеру отослал. Или не помнишь?
- Ну, было такое дело. А что в ней такого, в той телеграмме?
- Ты и правда, не понимаешь?
Я и правда, не понимал:
- Слушай, Виктор Васильевич, перестань говорить загадками.
- Ты подпись внизу какую поставил? - уже с интересом спросил Витька.
- Будто не знаешь? - «капитан Брянский».
- А тут что написано?
Я глянул, и охренел: это же надо какой прокол! Тут, если «засек» радиоконтроль, просечкой в талоне вряд ли отделаешься.
- Это что ж получается? - я пытался собраться с мыслями, - телеграмму того, застопорили? Вроде как, аннулирована?
- Лучше бы застопорили! Брянский тяжко вздохнул. - Диспетчер ее не только прочитал, но и успел уже своим языком все растренькать. «Тамбовский» теперь, по твоей милости - это моя новая кличка.
- Может быть, пронесет?
- Куда там! - Витька опять вздохнул, безнадежно махнул рукой. - Этой ночью «Снежногорск» вызвал на УКВ и ехидненько так: «Пригласите на мостик капитана Тамбовского!» Нет, это уже навсегда! Ты, кстати, куда собрался?
- В шахту, вестимо. «Палтус» лечить.
- А что с ним?
- Пока не знаю. Буду смотреть усилитель. Скорее всего барахлит оконечный каскад.
Брянский долго смотрел мне в глаза. Смотрел с явным сомнением. Наконец, произнес:
- Не знаю, не знаю... по мне, так нормально работал прибор. Когда выходили в район промысла, заряжали в него рулон японской бумаги. Ну, сам понимаешь, качество! Вся рыбка под нами - как на ладони. Еще никогда без плана не приходили, видел такую, нет? Есть у меня в сейфе еще два рулона, сейчас покажу...
Бумага и правда, была шелковистой и гладкой, с красивым орнаментом по лицевой стороне. Один экземпляр уже побывал в работе, в режиме «белая линия». То, что я там обнаружил, внушало доверие.
- Ну как? - произнес капитан с плохо скрываемой гордостью. - Тебе вот, такую бумагу ни в жизнь не достать!
Что верно, то верно! Даже спирта, и того не достать!
- Ай да бумага! Вот это бумага! Ах, какая бумага! - повторял я на все лады, пока Витьку не перекосило.
- Да ладно тебе! - отплюнулся он стандартной Архангельской фразой.
- Ключ у кого?
- Какой еще ключ? - не сразу врубился Витька.
- Ключ от большого навесного замка, на который закрыта шахта, - пояснил я как можно вежливей, начиная медленно закипать.
- Зачем он тебе?
- Во-первых, это моя территория, за которую я отвечаю. А во вторых, «Палтус» надо лечить. Сигнальная лампочка должна загораться со звоном, а не так, как сейчас. И потом, откуда ты знаешь: может быть, мы уже по рыбе идем?
Аргумент не подействовал.
- А мне почему-то кажется, - с нажимом сказал Брянский, - что ты собираешься голову свою подлечить и опять, как обычно, нажраться! Хватит, пора отходить!
- Ты меня в море вывез? - спросил я с таким же нажимом.
- Вывез, - подтвердил Витька.
- Севрюков тебе разве не говорил, что здесь я нормальный? Как ты мыслишь: сколько воды помещается в емкость «Палтуса»?
- Литров, наверное, триста-четыреста, - навскидку прикинул Брянский.
- Шестьсот пятьдесят, - уточнил я, добавив чуть-чуть от себя, - и сколько ж туда спирта залили?
- Слушай, я все понимаю, - заюлил капитан, - но знаешь... с замком как-то спокойнее.
- Ладно, - я cбросил самый последний козырь, - давай провожатого!
Надзирателем был назначен матрос по фамилии Березовский. Ключ от замка был, как раз, у него. Надзиратель смотрел на меня с подозрением и все время крутил носом - чего-то поднюхивал. На правах хозяина территории, я тут же его привлек в качестве «тыбика»: «Ты бы убрал тот железный ящик»; «Ты бы здесь поддержал»; «Ты бы это подал». Березовский охотно слушался. Был он родом из военных матросов и еще не забыл про понятие «дисциплина».