Девяносто процентов всех неисправностей находится визуально, если, конечно, примерно знать, где искать. Я выдвинул блок усилителя мощности - и вот вам, пожалуйста! В глаза мне смотрели два мощных сопротивления реостатного типа. Эмаль на них почернела и вздулась, а местами отвалилась совсем.
Я выкусил пассатижами оплавленный провод, осторожно ослабил крепления и сунул «вещдок» Березовскому:
- Задача ясна?
Он посмотрел на меня с уважением, как алеут на шамана, но все-таки заартачился:
- Н-е-е, мне сказали быть здесь.
Пришлось повторить:
- Сейчас ты пойдешь к капитану и покажешь ему эти хреновины. Пусть попросит электромеханика найти у себя две точно таких же. Иначе будем без рыбы. Ты ведь в море вышел не на прогулку?
Мой надзиратель пулей взлетел по трапу.
- А можно, - спросил он уже с палубы, - я сразу к электромеханику?
- Как, ты еще здесь?!
Он еще не успел дойти до надстройки, а я уже «припадал к источнику». Ржавчины стало меньше. Наверное, за ночь успела осесть. Но пойло явно теряло градус. Нужную стадию пришлось добирать количеством. Зарядившись, как следует, я снова наполнил литровую банку. На всякий пожарный случай.
Березовский пришел через полчаса, грустный-прегрустный.
- Нет у него такого, - сказал он трагическим шепотом.
Я встретил его с сигаретой в зубах и летом в душе:
- Это надо ж какая беда! Придется поставить свои...
Все что нужно, нашлось в ящике с ЗИПом. Паяльник был давно наготове. В общем, процесс лечения длился минуты три. Потом мы приступили к эвакуации: все расставили по местам, закрепили по штормовому. На обратном пути я доверил матросу нести деревянный ящик «с прибором для поиска неисправностей». Для острастки покрикивал:
- Осторожнее, черт, не кантуй! Стекло разобьешь!
Результат моего шаманства превзошел все ожидания. Перо прожигало бумагу насквозь, а сигнальная лампочка загоралась в полный накал. Я убавил приемнику прыти, проверил сигнал на слух. Теперь и в толще воды шевелилась какая-то жизнь.
- Ты что, на собрание не идешь? - лениво спросил вахтенный штурман. - Я два раза уже объявлял.
- Какое нафиг собрание?! - возмутился я, поскольку уже с головой окунулся в рабочий процесс, - тут приемник настраивать надо!
В голове была еще куча доводов, один объективней другого, но Брянский пришел и сказал, как отрезал:
- Тебе что, особое приглашение?
В тесном салоне, молча, скучал экипаж. Люди сидели плотно, как патроны в обойме. Судя по лицам, каждый размышлял о чем-то своем, насущном. Дед и здесь выделялся на общем фоне: притащил из своей каюты широкое, удобное кресло и развалился в нем довольно вальяжно. Ох и любит этот куркуль жить со всеми удобствами! Вот так же, наверное, и вчера, на подхвате у Селиверстовича: снял, падлюка, пенки с чужого спирта - и «до сэбэ»! Ну, как же, он заработал! И, главное, нет, чтоб с хозяином поделиться! Ползай теперь по шахте, давись ржавчиной!
Лелея в душе законное чувство мести, я не стал никуда садиться, а встал у порога.
Витька прошел вперед, занял место за единственным свободным столом. Не спеша, разложил по листкам конспект своей «тронной речи и, как подобает большому начальству, откашлялся.
- Присутствуют все, кроме вахты: всего двадцать семь человек. Предлагаю голосовать: кто за то, чтоб открыть собрание?
Руки бездумно взметнулись ввысь.
- Единогласно! - суконным тоном отметил Витька и что-то черкнул в протоколе, - Теперь нужно избрать рабочий президиум. Ваши предложения по составу? Называйте кандидатуры...
Я мгновенно заполнил паузу:
- Президиум из двух человек: предлагаю Рожкова и Березовского!
Все почему-то заржали.
- Будут еще кандидатуры? - ухмыляясь, спросил Витька.
Других кандидатур не было.
Как я и ожидал, люди голосовали по принципу «лишь бы не я». Дед был, естественно, «против», но что его голос против сурового большинства? Повинуясь народной воле, он занял место в президиуме, а я присел в шикарное кресло.
Потихоньку смешки поутихли, запахло казенной рутиной. Из пассива избирался актив. Киномеханик, библиотекарь - эти должности хуже взыскания. «Видик» в море гоняют почти круглосуточно. Даже во время обеда на телеэкране идет крутая порнушка. Кассеты рвутся, иногда исчезают совсем. Хорошие книги тоже пока в фаворе. Возникают стихийные очереди на «почитать Дюма», а кто был последним, куда делся последний том? - этого не помнит никто.