- Песок и обломки скал.
- А если уйти правей?
- Глинозем и мелкий ракушечник.
- Может, рискнем?
- Ты думаешь, будет рыба?
Витька настроен скептически. Я это сразу понял и не стал ни на чем настаивать:
- Ха, рыба! Кому и три тонны рыба...
- Ну, наглец! - изумился Брянский, - ты, что ли, на десять настроился?
Я ничего не ответил. Просто ушел, тихо прикрыв за собой железную дверь капитанского мостика. «Мавр» свое дело сделал - в душе капитана теперь поселилось сомнение. И если чуть-чуть подождать, оно обязательно пустит ростки.
Мы ставили трал уже через час. Старший тралмейстер суетился с линейкой, следил, чтобы не было перекоса, а Игорь стоял на лебедке и тщательно вымерял ваера.
- Завтра баня, - просветил я его.
- Это дело, порадую мужиков, - он сделал обратный реверс, - сам-то как, отошел?
- Процентов на пятьдесят.
- Ты чаще бывай на палубе, - посоветовал Игорь, - свежий воздух вроде бальзама. Посмотри: никто из матросов давно уже не болеет.
Я кивнул и поплелся на камбуз. Как-то вдруг, захотелось «бросить чего-нибудь в топку». Что конкретно, я пока не решил, запах пищи по-прежнему вызывал отвращение. Но первая мысль о еде - это уже прогресс.
Повар готовил макароны по-флотски. Я взял в холодильнике банку томатного сока, кусок колбасы и чистый стакан - коктейль «Кровавая Мэри» готовится в чистой и прозрачной посуде. «Одеколонная кружка» давно перекочевала под умывальник, в дальний угол за урной для мусора.
На скамье у «пяти углов» матросы из вновь заступающей вахты «наводили» ножи. Шкерочный нож - это хлеб рыбака, его гордость, визитная карточка, продолжение правой руки.
От сортира несло «резьбовым коньяком». Выходит, не только я похмелялся одеколоном. Праздник был, да весь вышел. Начались рабочие будни. Господи, как оно все обрыдло!
Коктейль я готовить не стал - еще сильно дрожали руки. Просто хлопнул четверть стакана и прилег на диван. Нутро отозвалось приятной истомой. Зашаило! Но вздремнуть мне не дали. Без стука вломился стармех:
- Морконя, ты здесь? А ну, поднимись на мостик!
Спокойный, основательный «дед» вел себя очень странно. В чем дело, не уточнил и столь же внезапно исчез.
Я был заинтригован.
Около самописца собрался рабочий консилиум: старпом, капитан и Леха Рожков. Честно скажу, там было на что посмотреть.
В одном из рабочих режимов, сигнал поступает на самописец с небольшою задержкой. Над отражением дна рисуется белая линия. Чуть выше нее - все остальное, что «слышит» сонар в толще воды. Если рыба, по каким-то причинам, вдруг сбивается в мощную стаю, прибор принимает ее за грунт и награждает белой короной. Но только такой белой короны я еще никогда не видел!
- Что скажешь? - озабоченно спросил капитан, - это скала, отворачиваем?
- Сколько у нас ваеров? - быстро спросил я, пытаясь в уме подсчитать, когда же вся эта махина окажется в нашем мешке.
- Девятьсот пятьдесят метров. Через десять минут наткнемся.
- Поточней бы наткнуться! Это рыба. Проходим ее - и сразу подъем трала!
- Не успели поставить и сразу подъем?! - возмутился старший помощник.
- Иначе порвемся в клочья, - поддержал меня Брянский, - мешок подвсплыет, встанет «свиньей», увеличится скорость судна - вот он и пойдет кувырком... давай три звонка!
Было без пятнадцати восемь. Заступающие на вахту, давились липкими макаронами:
- Сволочи, не могли подождать!
- Ни хрена о людях не думают!
- Или мешок развязался, или порыв...
Кто-то дернул меня за рукав. Я оглянулся.
- Много там рыбы? - тихо спросил Леха Рожков, вытащив меня в коридор.
- Порядком. Метров тридцать на пятьдесят. Это то, что прибор «зацепил». А как мы ее пройдем? - левее, правее...
- Может, того, за удачу?
Предложение было столь неожиданным, что я растерялся:
- Дача взятки должностному лицу, в заведомо беспомощном состоянии?
- Пойдем, у меня есть!
После стакана «казенки», организм набрал обороты. Наконец, получилось поужинать. Даже руки почти не тряслись. Я поднялся на мостик в приподнятом настроении. Витька стоял на правом крыле с микрофоном наизготовку.
- Последняя марка! - рявкнул тралмейстер.
- Вижу, последняя.
Доски еще елозили по воде, а глупыши, клуши, поморники, чайки сбились в большую, галдящую кучу. Сегодня они голодными не останутся. Из пучины таинственных вод светло-зеленым пятном поднимался наш донный трал. А в нем - «Архангельский хлеб», «трящочка», подарочек от деда Нептуна.
Самые голодные птицы рванулись с неба на глубину, за кусками горячей печени. В этот самый момент, что-то меня подхватило и вынесло на крыло. Я чуть не споткнулся о комингс и врезался в капитана. Но он этого не заметил. Наклонясь над фальшбортом, мы оба молили удачу: только б мешок не лопнул, не развязался...