Да, самая азартная в мире игра - это рыбный промысел!
Доски «прилипли» к борту. Минуту спустя, огромная «дура» всплыла на поверхность. Эдакая сосиска на шесть дележных стропов, расстоянием от надстройки до полубака. Сейчас небольшой излом - и плакали наши денежки!
Улов подтащили к борту и сыграли аврал. Тащили мешок, как репку в известной сказке: и грузовыми стрелами, и гаком через турачку, но больше - «пердячим паром».
Я потом специально справлялся, ходил, пересчитывал бочки: с учетом усолки, утруски, за минусом голов и кишок, у нас получилось чистых семнадцать тонн!
Судно легло в дрейф - невозможно поставить запасной трал, если чистого места на палубе с гулькин нос. Все свободные от вахт и работ, махали ножами. Вышел к тралу и капитан. Он ловко пошкерил четыре трещины, разрезал у них желудки и пристально осмотрел содержимое. Потом встал за общий конвейер. Витька тоже не пальцем деланный, сразу видно, что он ученик Севрюкова.
Я встал перед ним на рубку. Под левой рукой резиновый круг, в правой - головоруб. Это массивный топор с очень короткой ручкой и очень широким лезвием. Хватаешь трещину за глаз, давишь под нижнюю челюсть, пока не раскроются жабры - и вжик! Движением от себя надрезаешь колтык, движением на себя, легким косым ударом лишаешь ее головы.
Дело довольно простое, вот только таких «вжик» должно быть не менее сотни в минуту. Иначе получишь в морду. Хороший рубщик должен обеспечивать рыбой, как минимум, трех человек. Недаром в ходу анекдот с бородой. Хохол в деревню письмо пишет: «Мама, папа! Я теперь матрос первого класса. Рублю сто двадцать голов в минуту. Заработаю кучу денег и приеду в деревню в отпуск». А те ему отвечают: «Сынок! Поезжай лучше к теще в Киев. В нашей деревне тебе работы - от силы на пять минут».
- Слышь, морконя? - сказал капитан. Вытирая лоб рукавом, он оставил на нем кровавую полосу. - С меня причитается.
- Спасибо, уже не надо, - ответил я совершенно искренне, - все ненужное вымыто потом. Разве что завтра, для аппетита?
- А ты все равно зайди.
Через два с половиной часа на палубе было чисто. Матросы смывали за борт остатки кровавого пиршества, рыбмастер возился с бочками, а боцман майнал их стрелами в трюм. Мы снова поставили трал, утюжили все тот же квадрат.
На вечернем совете подбивались итоги дня: кто, где и сколько поймал. Короткие выступления по ранжиру: за начальником промрайона - капитаны судов промразведки, за ними «Тралфлот» и далее, по нисходящей. Мы , колхозники, в самую последнюю очередь.
Картина на промысле была довольно безрадостной:
- БМРТ «Лунь»: квадрат 1134, глубины 400-650, скорость полтора-два узла. За три с половиной часа - две с половиной тонны.
Громче всех плакал наш Витька. Дескать, порвали трал, стояли, чинились. Сейчас, мол, меняем квадрат в поисках рыбы. Насчет этого он молодец: «если хочешь жрать за двух - не лови хлебалом мух!» А то налетят конкуренты пестрой, голодной стаей, установят рекомендованные курсы тралений. И ходи между ними, как Бобик на поводке - никакого тебе творчества!
Эфир опустел. Мы с капитаном остались одни. Он с опаской отодвинулся от приемника, как будто бы там, на той стороне эфира, кто-то сможет его случайно подслушать и вполголоса произнес:
- Наша рыба мигрирует на «Медвежку». Я проверил желудки и сверился со старыми записями. Даже помню примерный маршрут. Севрюков в таких случаях «садился на голову» стае. Может, и мы попробуем?
Он так и сказал: «мы попробуем». Мелочь, а, черт побери, приятно!
- Ладно, - озаботился Витька, - пойду, накажу штурманам, чтоб языком с корешами не тренькали...
Вот так мы и работали: черпали из глубин по потребности и пахали, как прокаженные - без бани, без нормального сна. Иной раз десять раз передумаешь: то ли сходить на ужин, то ли поспать лишние полчаса? Прошло каких-то семь дней, а из трюма достали последнюю тару.
И вот эта инспекция. Баба на корабле. Вот и не верь в приметы!
Мы подняли трал. Он, кстати, у нас был в полном порядке, не подкопаешься. Специально сделали ячею на три сантиметра больше, чем допускают правила. Чтобы «мелочь пузатая» не захламляла собой рыбный ящик. Вот только на этот раз рыбы в нем было до неприличия мало: тонна от силы. Это все, что за сорок минут мы успели наковырять. С этими проверяющими, слетели со стаи.
Я, конечно, сказал на старом славянском наречии все, что думаю об этой норвежской женщине и обо всех ее близких родственниках. К моему удивлению, Крысю перекосило. Что-то из матерного, она все-таки поняла.
- Mister captain! - господин капитан, - синхронно перевел я и застыл с округлившимися глазами. Потому, что Кристин перешла на русский язык: