Наконец, подключились менты. Ливонской свиньей, они вклинились в действо с самого незащищенного фланга. Резиновые дубинки гуляли по спинам и головам строителей коммунизма, обращая их в бегство. Тех, кто остался лежать на земле, доводили до нужной кондиции, а потом загружали в отсеки. УАЗы уехали с планом. Только тогда из дверей показались самые осторожные, а за ними - самые пьяные.
Игорь заерзал на месте:
- Вовка, смотри внимательно!
- А что тут смотреть? - отозвался сосед по лестничной клетке, - пока ничего подходящего.
Мимо нас, как в немом кино, проплывали фигуры и лица. И все подвергались нещадной критике: эта стара, та кривобока, у блондинки лошадиная морда.
Таксист, как ответственный за успех, тоже делал дельные замечания:
- Эту я знаю.
- Здесь можно кое-чего намотать.
Ряды претенденток таяли на глазах.
Наконец, на крыльце появилась пьяная в хлам бабенка. Возле нее кружились пятеро мужиков, тоже в изрядном подпитии. Сил на драку у них уже не было. Они молча тащили подружку в разные стороны. Наверное, для того, чтобы было на что опереться при неровной ходьбе.
- Наша Маша, - скомандовал Игорь, - Вовка, вперед!
- Ах, ты сука! - мрачно сказал Вовка, подходя вплотную к «объекту». И вдруг, ни с того ни с сего, «залепил» ей пощечину. - Опять нажралась? Мать с отцом глаза проглядели, валерьянку стаканами пьют, а она все празднует? А ну-ка пошла домой!
Мужики «чухнули» в стороны.
«Наша Маша» была озадачена: что, мол, за строгий «сродственник» объявился в ее семье? Она неуверенно перебирала копытами, а у самых дверей такси и вовсе принялась тормозить. Но Игорь был на подхвате. Он ловко зацепил ее за ноги, и подруга влетела в салон, как покойник, ногами вперед. Увидев под носом стакан со спиртным, вовсе повеселела: праздник еще не закончился, все у нее впереди.
Что мы потом с ней делали? - помню довольно смутно. Но что-то, наверное, делали. Потому, что последствия были.
Утром Вовка ушел на работу в тот самый водочный магазин, где Игорь когда-то «всех перетрахал». Там он работал грузчиком, но судя по ориентации, в число этих всех не входил. Мы еще раз поправили голову, и еще раз «прошлись по кругу». А потом объявился вчерашний таксист: дескать, машина подана - будьте
любезны, пожаловать на «Двину».
- Сколько?
- А вы, - говорит, - вчера за все заплатили.
Надо же, а я и не помню.
Водки стало меньше на ящик. Пока мы ее загружали в багажник, дама «причипурилась», на бегу хватанула стакан и сказала, что едет с нами. Вот это патриотизм! Ведь дать моряку - все равно, что помочь Родине!
В машине ее окончательно развезло. Так она и уснула: задница на сидении, а все остальное - в районе моих ботинок.
...Наплевав на «кирпич» и все остальные условности, шеф нас доставил к самому борту плавмастерской. Тут и возникли первые осложнения: королева изволила почивать. Просыпаться она решительно не хотела, несмотря на пощечины и потоки холодной воды. Даже сидеть на причале могла только лежа. Плюс ко всему, она позабыла надеть трусы и тем самым, поставила нас в очень неловкое положение. Под короткой юбчонкой такое богатство скрыть мудрено.
Было восемь часов утра. Народ поспешал на работу, и всяк норовил что-нибудь посоветовать.
Я отправил Игоря за подмогой. Сам же, остался сторожить нажитое. И тут появился... даже не Витька, а самый, что ни на есть, Виктор Васильевич Брянский. Был он в парадном картузе с «крабом» английского образца и форменном «спижмаке» с золотыми шевронами.
- Товарищ начальник радиостанции, - сказал он подчеркнуто сухо, - девайте это куда хотите. Если принесете на пароход, буду звонить в милицию.
Под словом «это» он имел в виду явно не водку.
Я принял пассаж Брянского за первый шаг к примирению. Витька хотел сказать: «Я тебя признаю членом своей команды, но ты еще окончательно не прощен».