И придут еще девять человек и срежут ветки с плодами,
Насытятся и возьмут с собой и принесут в свои дома.
Если тот, у кого есть всего одна овца,
Считает ее неполноценной, —
Он подоит ее и наполнит бурдюк
из шкуры молодого козленка.
Он насытится из него и насытит всех своих домочадцев
И всех, кого захочет.
И даже больной насытится молоком овцы.
В этой песне много неясных мест, но в ней можно найти и немало интересного. Так, в начале песни некто, отстаивающий, видимо, заветы предков, призывает не закалывать овцу на поминках по умершему, а резать овец только при молениях о дожде (или же в благодарность Аллаху за дождь). Можно ли толковать это как возражения тех, кто принес с собой мусульманские обычаи и веру в Аллаха, против старых языческих обычаев, в частности против заклания овцы на тризне? Или основное содержание песни — древнее обращение к божеству с просьбой даровать дождь?
Примечательно, что эта песня взывает и к совести со-котрийских горцев, среди которых распространено воровство овец и коз в период засухи. Песня убеждает не доить и не резать овцу, пришедшую издалека, — за это накажет бог. Если уж приходится «заимствовать», то лучше подоить скотину соседа, который в другой раз подоит твою скотину, — такова мораль горцев.
Есть основания полагать, что в давние времена сокотрийцы были также и камнепоклонниками. Напомню, что почитание камней метеоритного и вулканического происхождения было одной из форм древних аравийских верований — об этом сообщали античные авторы. Задолго до возникновения ислама в VII в. н. э. был известен в Аравии большой метеорит — «черный камень» Кааба, которому поклонялись местные жители. Их вера в божественное происхождение Каабы была столь сильна, что основоположник мусульманства Мухаммад, предавший анафеме всех прежних арабских идолов, не рискнул подвергнуть сомнению божественность «черного камня»: и почитание его стало составной частью мусульманской обрядности. Ежегодно в месяц паломничества (хаджжа) множество мусульман съезжаются в священный для них город Мекку, где совершают вокруг Каабы ритуал поклонения.
Британский майор Спенсер Кук, который провел на Сокотре двенадцать месяцев в 50-х годах, отмечал, что даже и в это время островитяне все еще сохранили обычаи камнепоклонства.
Возможно, что загадочные каменные окружности, которые, по предположению Доу, представляют собой остатки системы орошения, а также мегалиты и храмы, виденные путешественниками на западе острова, были связаны именно с камнепоклонством. Ведь других следов развитого земледелия на острове нет, а именно земледелие требовало бы устройства оросительной системы. Допущение о существовании земледелия основано только на том, что сабейцы, когда-то переселившиеся на остров, были земледельцами, а также на том факте, что природные условия острова благоприятны для развития земледелия.
У жителей острова очень сильна вера в неограниченную власть сверхъестественных сил. Поэтому остров зачастую до сих пор называют «островом духов» или «островом легенд». Здесь, действительно, постоянно можно слышать легенды и предания о сверхъестественных существах, джиннах и духах, называемых по-сокотрийски дидь’ихен (в единственном числе — дэд’хэ). Действиям этих существ приписывают многое из того, что случается с людьми. Кроме того, сокотрийцы верят, что некоторые люди, обладая чудодейственными способностями, могут общаться с духами, подчиняя их своей воле.
Мне рассказывали, как во времена англичан (на острове в течение нескольких лет находилась база британских ВВС) «дух» напал на одного англичанина, заночевавшего в горах.
— Дэд’хэ переломал ему все конечности, так что никто и не видал даже, — рассказывает мне Шорьхер, старый пастух из Хагьера. — А англизы (англичане) прислали за беднягой большую стрекозу (вертолет).
— Не из твоей ли деревни этот дэд’хэ, йо бебэ (папаша)? — смеюсь я.
Но лицо старика остается непроницаемым, он укоризненно говорит мне:
— Кто же это мог сделать, кроме дэд’хэ? Наши люди никогда не осмелились бы напасть на англичанина.
— Почему? — задаю я вопрос.
— Того человека, который плохо обошелся с англичанами, убил бы султан, — отвечает Шорьхер.
— Да разве султан разыскал бы виновного? Ведь к вам мало кто мог добраться, — удивляюсь я.
— Что ты, султан был ходок, из наших, он бы сам полез в горы вместе со своими прихвостнями, от него не спрячешься, — отвечает старик.
Даже сегодня сокотрийцы верят, что глухой ночью по горам разгуливает сам дьявол. Они все еще опасаются пресловутой горы на юго-востоке острова. На Сокотре бытуют рассказы о превращении людей в ослов, «мускусных котов» и стервятников, а также о смертях и болезнях, вызванных колдовством. «Ведьм» так боятся, что однажды британскому офицеру предложили четыре дойные коровы и шесть коз, если он убьет местную ведьму.
Английский полковник И. Снелл описал последние суды над ведьмами на Сокотре, свидетелем которых в 1955 г. ему довелось быть:
«Как всегда бывает в тех местах, где ведьмы составляют общепризнанную часть населения, на Сокотре человека могут обвинить в колдовстве просто по злобе, из мести или из неприязни, таким образом ежегодно 15–20 человек отправляют на судилище. Здесь считают, что мужчины тоже могут заниматься колдовством, как и женщины, но я никогда не слышал, чтобы перед судом предстал хоть один мужчина. Обвинения излагают перед племенными вождями, городскими старостами или самим султаном, а все суды происходят в Хадибо, столице острова.
После того как обвиняемую доставят под стражей в Хадибо, султан или тот, кто правит в его отсутствие, внимательно изучает причины обвинения, доказательства и, насколько это возможно, характеры обвиняемой и обвиняющего. Затем, если он считает, что дело достаточно серьезное, он поручает специально выбранному человеку провести суд или испытание.
Этого испытующего (как бы получше назвать его?) выбирают примерно из полдюжины других, которые считаются знатоками. Насколько я мог удостовериться, это не обязательно «наследственные» знатоки, хотя бывает и так. Однако они непременно должны обладать способностью «изгонять злых духов из безумных»; обычно эти люди одновременно являются и местными лекарями. Испытующий получает за работу сорок рупий. Его сначала призывают к султану и заставляют поклясться на Коране, что (а) он правоверный мусульманин, (б) он сам не колдун, (в) во время испытания он не совершит такого действия, которое могло бы поставить под сомнение его мастерство и (г) он проведет испытание со всей справедливостью и тщательностью. Эта клятва определенно противоречит мусульманскому учению и дает еще одно указание на неортодоксальность веры островитян.
Затем вызывают обвиняемую и спрашивают ее, признает ли она себя виновной в колдовстве или не признает. Вообще, она может сделать признание в любой момент испытания и таким образом считать себя «самоосужденной» и освобожденной от испытания. Если она не признает своей вины, ее препоручают испытующему, и он готовит ее к испытанию, которое состоится на заре следующего дня в присутствии всех жителей города и всех желающих присутствовать. Ночью испытующий и его подручные крепкими веревками связывают обвиняемой руки и ноги, а затем прикрепляют два пятифунтовых мешка камней, один ей на грудь, другой! — на поясницу. Наконец, вокруг пояса ей обвязывают конец длинной веревки, и приготовления закончены.
На заре обвиняемую сажают в лодку и отвозят в определенное место у берега, в миле к востоку от Хадибо. Там ее пересаживают в каноэ. Испытующий и его помощники выводят его в море, пока не достигнут места, где глубина воды три местных сажени, около пятнадцати футов (4,5 м — В. Н.). Дно моря в этом месте очень пологое, и поэтому они уходят, наверно, на полмили от берега.
Начинается испытание. Обвиняемую вытаскивают из каноэ и бросают в море, ослабив длинную веревку, привязанную к ее поясу. Если женщина сразу пойдет на дно, ее тут же втаскивают обратно в каноэ и осматривают, не пристали ли к ней снизу песчинки. Если следы песка обнаружены, то погружение повторяют дважды, раз обвиняемая идет ко дну, значит, она выдержала испытание, тогда ее объявляют невиновной. Если же она ведьма то непременно всплывет на поверхность моря в вертикальном положении, так что голова и плечи останутся сухими, и медленно двинется к берегу, пока не доплывет до отмели.