Наш самолет приземлился в Моури — поселке на северном побережье Сокотры, где ровная и твердая каменистая почва образует естественный аэродром. Ночь мы провели в казарме местного гарнизона: завернувшись в теплые одеяла из овечьей шерсти, расположились прямо на брошенных на каменном полу тюфяках и долго слушали отчаянные завывания ветра. Наутро же вместе с несколькими сокотрийцами, направляющимися в столицу Сокотры Хадибо, сели в джип, который, подпрыгивая на дорожных камнях и поднимая клубы пыли, пересек каменистую равнину, где росли странного вида деревья — невысокие, со скрюченными ветками, почти лишенными листьев. Минут через тридцать пять подъехали к горному перевалу. Здесь мы простились с нашими провожатыми из местного гарнизона — дальше надо было подниматься пешком. После крутого подъема, который занял минут двадцать, мы добрались до дорожных рабочих — группы молодежи, работающей на строительстве дороги Хадибо — Моури. Большая часть дороги уже готова, дальше можно ехать «на колесах». Нас встречает «лэндровер», прибывший из Хадибо. Еще полчаса езды по узкой дороге, бегущей то вверх, то вниз по изрезанному трещинами, усыпанному огромными желтыми валунами высокому морскому берегу. Вокруг преобладают четыре краски: желтый, временами переходящий в светло-красный, цвет скал, камней и дороги, оливково-зеленый цвет скудной растительности, светлый голубой тон неба и сочная лазурь океана, уходящего вдаль, к горизонту.
Но вот мы в столице Сокотры — Хадибо. Это, в сущности, небольшой поселок, скопление одноэтажных домиков, с обмазанными глиной стенами. На узеньких улочках почти не видно людей. Отсюда мы и начнем свое путешествие в прошлое и настоящее Сокотры.
Глава I
«НОЕВ КОВЧЕГ» ИЛИ «СТРАНА ПУНТ»?
Наиболее характерные формы жизни на Сокотре, наверное, все-таки растительные: это прежде всего деревья, которые делают сокотрийский пейзаж таким странным, почти неземным. На горных склонах лепятся неуклюжие, будто раздутые снизу огуречные деревья — эуфорбии. Их серые туловища налиты густым молокообразным соком, короткие загнутые вверх ветки со скрученными листочками цветут мелкими желтыми цветами и дают несъедобные плоды, напоминающие огурец. На эти деревья похожи адениум арабикум, растущие выше; они, пожалуй, еще более гротескны: толстые стволы подобны огромным серо-коричневым пузатым бутылям, которые, кажется, вот-вот лопнут от переполняющей их жидкости. Иногда от одного основания расходятся два-три ствола. Бутылкообразные стволы завершает неожиданно жалкая крона из чахлых листиков, которые опадают, едва начинается пора цветения.
Сокотрийский пейзаж
Адениум арабикум известен не только на Сокотре. На юге Аравии также кое-где встречается разновидность этого дерева, только пониже, всего около метра высотой, тогда как на Сокотре я видел адениум, достигающий пяти метров. У его малорослого брата, которого йеменцы называют адан, а сокотрийцы триму, тоже толстый ствол и короткие пухлые ветки, с редкими мелкими листьями. В период цветения их почти не видно из-за цветов, распустившихся прямо на ветках. Это дерево может расти там, где не выживают другие, так как способно добывать из почвы и сохранять в своем стволе влагу. Млечный сок его ядовит, в Африке, где тоже растет один из видов адениума, он использовался прежде для отравленных наконечников стрел. Из этого сока Лепрэнс выделил вещество, которое было названо «адениин». Оно, как и дигиталин, поражает сердце, кроме того, губительно действует и на центральную нервную систему. Однако жители Сокотры употребляют сок адениума для лечения глазных болезней.
«Драконово дерево»
Но, конечно, самое удивительное растение острова — это «драконово дерево», необычное как видом, так и названием. Гигантские зонтики этих деревьев торчат повсюду, на каждом склоне, на каждом утесе. Сокотрийцы называют их арихиё или ариб, арабы же — дамм аль-аха-вейн («кровь двух братьев»), что связано с алой камедью, которую из них добывают. По поводу происхождения этого названия существует несколько версий. Д. Боттинг ошибочно приписывает изобретение его самим сокотрийцам, по на самом деле островитянам ничего не известно о «двух братьях» и смысл этого названия не могут объяснить даже образованные и говорящие по-арабски жители Сокотры. Арабы заимствовали наименование дерева из индийской легенды. Это неудивительно, ведь произведения индийской литературы были хорошо известны арабам (вспомним знаменитую «Калилу и Димну»), Сокотра же служила своеобразным транзитным пунктом между Индией и арабским миром. По индийским преданиям, драконы искони враждовали со слонами и питали пристрастие к слоновьей крови. Они стремились добраться до заветного местечка за ухом слона, чтобы, прокусив кожу, одним духом выпить всю кровь. Но однажды умирающий слон, падая, задавил своим телом дракона. Кровь дракона и слона смешалась, оросила землю, и эта смесь была названа киноварью (сульфид ртути), позднее так стали называть и смолу «драконова дерева». Эта легенда легла в основу английского названия дерева dragon’s blood, буквально «кровь дракона», и арабского — «кровь двух братьев»[1].
«Драконово дерево» растет только в горном районе острова, который называется Хагьер, на высоте не менее 650–700 м. В трех-пяти метрах над землей от ствола отходят во все стороны прямые ветви, словно спицы колеса. Каждые двадцать-тридцать сантиметров они, в свою очередь, разветвляются. Красивое переплетение серых веток с зелеными листьями образует густую крону, а все дерево достигает обычно высоты пяти-шести метров. Эти необычные деревья растут в самых, казалось бы, неподходящих местах: на скалах, узких террасах, склонах и карнизах. Больше всею «драконовых деревьев» встречается в районе Феримхин.
Горцы надрезают ствол «драконова дерева» ножом и, после того как из надреза вытечет достаточно красной камеди, которая, затвердевая, буреет, отламывают образовавшиеся сгустки и собирают их. Куски камеди измельчают в порошок и используют для лечения кожных и глазных болезней, как дезинфицирующее и останавливающее кровь средство (при лечении ран, например) и как краситель. Некоторое количество «драконовой крови» традиционно через Аден вывозят за границу. Там эта камедь используется для изготовления зубных паст и порошков, так как она укрепляет десны, а также в фармацевтике. Во время привала под зонтиком одного такого дерева мне удалось самому собрать несколько сгустков уникальной смолы, которые и сейчас напоминают мне о путешествии по «острову легенд».
Растет на острове и дикий кат[2], который сами сокотрийцы не употребляют. Однако действие его известно местным жителям: их верблюды в поисках водоносных растений в период засухи иногда набредают на этот кустарник. Если животные съедят много листьев ката, у них могут отняться конечности. Поэтому бедуины тщательно следят, чтобы верблюд, ищущий влаги, не трогал ката.
Сокотра — одно из немногих мест в мире, где произрастают благовония. Здесь можно встретить шесть видов ладана и три-четыре вида миррового дерева. Этих деревьев много в горах и особенно в долине, ведущей в Калансию. Летом, когда мирра в цвету, долина полна изумительным благоуханием. Большинство ладаноносных деревьев растет, в районе Фахир.
1
Само соединение арабами индийской легенды с сокотрийским деревом служит косвенным свидетельством древних индо-сокотрийских связей. Некоторые факты указывают, что индийцы жили на острове в I в. до н. э. Английскими солдатами, стоявшими на острове в период второй мировой войны, была найдена табличка с надписью на языке гуджарати, переданная затем и Аденский музей. Даже в XVII в. моряки-гуджарати заключали временные браки с сокотрийскими бедуинками.
Вариантом индийской саги о битве между слоном и драконом, видимо, является популярный и странах Средиземноморья рассказ о битве между святым Георгием и драконом. Можно ли проследить связь между этим фактом и тем, что в христианскую эпоху островитяне поклонялись святому Георгию?
2
Кат — растение Catha edulis, сок листьев которого имеет слабое наркотическое действие. Эти листья употребляются как наркотическая жвачка повсеместно на юге Аравии, особенно в Йемене, а также в Эфиопии.