А какая потрясающая улыбка у Юрия Гагарина! Вся наша планета сразу влюбилась в него. И новорождённых мальчишек стали называть исключительно Юрами. А где-то в Африке (как писали газеты) мальчика назвали просто – Гагарин.
Люди, в какое удивительное время мы живём!…
О наших родителях и наших идеалах
Наши родители целыми днями «горели на работе». Ведь родители наши были молодыми романтиками, они приехали в эту степь не носы своим отпрыскам подтирать, а строить город и комбинат. Работа была на первом месте не только у отцов, но даже и у мам. Такое было время: так жил не только наш город, так жила вся страна. Все мамы работали.
В Вольногорске из маминых знакомых «не горела на работе» только одна, и её за это не уважали и даже слегка презирали. То, что эта женщина посвятила себя дому и семье, называлось страшным словом – «мещанство». Мама моя говорила: «Не могу себе представить, что вот я встаю утром и начинаю вытирать пыль… Целый день хожу в халате и вытираю пыль! Какой ужас… Не представляю, чем Лиза живёт?… Как можно не работать?»
Я слушала маму и думала: действительно, какой ужас – целыми днями вытирать пыль! А ведь тогда было именно такое представление о неработающей женщине: что она целыми днями вытирает пыль.
Так вот: мы, старшие в семьях дети, полностью отвечали за младших. Родители доверяли нам – а кому же ещё? Наверное, поэтому девочки с десяти лет чувствовали себя совершенно взрослыми. Мало того, что нас самих никто не караулил и не выгуливал, мы караулили и выгуливали своих младших, для которых мы были мамами в большей степени, чем наши работающие мамы. Утром мы отводили их в детский сад, а вечером приводили домой, и пока родители на работе, обязанностью старших было поиграть с младшим, погулять с ним, почитать ему книжку.
Помню, как мы с Анечкой пришли к Ане-большой, а у неё заболел младший брат Вова, и она очень ловко управлялась с ним, без всякой паники, как опытная мама.
Собственно, мамы только укладывали младших спать. А у старших спрашивали: «Как дела в школе? Всё в порядке?»
Кто же нас воспитывал тогда? Они же и воспитывали – наши родители, одержимые своим делом. Для них деньги – не важно, барахло – не важно, вообще быт, разговоры на бытовые темы – низменно, презираемо, всё это – мещанство! Главное – дело, работа. И работать надо не за деньги, конечно, а на совесть. Честность была на пьедестале. «Кристально честный человек!» – это была высшая оценка человеческого качества. Таков был дух времени. И особенно этот дух ощущался в нашей степи, где собрались молодые и одержимые.
Так что мы, подростки, поневоле пропитывались идеалами наших родителей. Нас воспитывало само время.
А потом пришло лето…
А потом опять пришло лето, жёстко-знойное и пыльное… И этот всегдашний ветер!… Летом он особенно неистовый. Он обжигает лицо, колет глаза и забивает лёгкие сухим жаром… Не представляю, как можно работать на стройке – под этим огненным, безумным солнцем?… А ведь почти все жители города работают на стройке. Народ на улицах такой загорелый, как будто все только что приехали с курорта.
Наши игры летом: лазанье по чердакам (о, зачем я сидела на этой трубе, обмотанной стекловатой?!) Лазанье по большим деревьям – их несколько, и все они во дворе Ани-большой. Там же и наш любимый безводный фонтан, в который можно лазать. Прятанье записок между ветвями… Ну, всякие там игры с мячом и скакалкой, «классики»… Дня не хватит, чтобы во всё переиграть.
Прогулки в степь – блуждания по океану ветра… Походы в балку (единственное прохладное место в жару), и вообще таинственно, а главное то, что мы уходим сюда, никого не спрашиваясь, мы – взрослые, свободные люди.
…А за домом цвели в густой жаркой траве маленькие белые вьюнки… Их запах, томительно-сладкий, доводил меня почти до слёз. Я любила сидеть в этих травах, уходила сюда одна, здесь так хорошо было грустить – неведомо почему, неведомо о чём…
Курган
А ещё я любила ходить на курган. О, какой здесь всегда ветер!…
Одинокий курган за городом. На вершине его – железный треножник. Он называется топографический. Такие треножники ставят на разных высотах – например, на высоких горах в Крыму. Наш курган – наша местная гора. Маленькая. Единственная.
Если сидеть на том склоне, который смотрит в чисто поле, то кажется, что ты вообще одна на земле – среди этих жёлтых сухих трав, среди терпких запахов полыни и выгоревших на диком солнце васильков, среди оглушающего стрекота кузнечиков и жарких порывов всегда неспокойного ветра…