— Хорошо, я сейчас спущусь, — сказал он. — А вы как? Устроились? Довольны?
— Да, все хорошо, спасибо.
— Ну что ж, я рад.
Он спустился к жене.
— Выйди, — приказала та Алине.
Пришлось повиноваться. Не в силах сдержать рвущееся из нее больное любопытство, девушка нашла себе работу в холле за закрытой дверью. Услышать, однако, удалось очень немного: вроде бы Евгения говорила что-то, потом повысила голос, пару раз до нее донеслось: «ты сам, только сам во всем виноват!!!» — на что было спокойно сказано: «Женя, нет смысла это выяснять… Нельзя возродить то, что уже перегорело, наверное, мы оба ошибались, это и есть наша общая вина. Но я вернулся — и вернулся ради Светланки».
Слышать это было больно, слезы невольно выступили из глаз и мешали рукам выполнять работу… «Ради Светланки! Есть же на свете ничем это не заслужившие девушки, которым бог дал все — и красоту, и молодость, и богатую мать, и любящего отца, который ей даже и не отец…» Позже, когда оба они ушли из комнаты, Алина вернулась в гостиную и долго рассматривала фотографию девушки с молочно-белой кожей и такими же волосами.
На следующий день она смогла убедиться в том, как мало отличается фотография в гостиной от оригинала. Светлана ворвалась в дом рано утром — яркая, стремительная, хохочущая, счастливая своей молодостью и любовью.
— Мама! Папа! Ой, как же я рада вас видеть! Родные вы мои! Любимые! И ведь нисколько не изменились — такие же красивые! Боже мой, боже мой, неужели я дома — просто не верится!!!
Девушка обнимала мать, целовала Ивана, со смехом падала на диван, болтая в воздухе ногами так, что все ждали — вот сейчас котенок начнет кувыркаться и играть прямо здесь, на большом ковре. Светланка не умолкала ни на минуту — щебетала и смеялась, взвизгивала от восторга, рассматривая и трогая знакомые с детства вещи, порывалась сейчас же, немедленно вскрыть привезенные с собой чемоданы:
— Там подарки! — Взмахивала руками и смеялась, когда ее останавливали, начинала взахлеб рассказывать о своей жизни в Европе, сбивалась с одной истории на другую, перебивала сама себя, сердилась и тут же снова смеялась, вплескивая руками.
— Ну хорошо, Светка, а где же твой молодой человек? — сумела Евгения Валерьевна вставить вопрос в этот фейерверк.
— Ой, мама! Ты представляешь, он сбежал!
— То есть?
— Ой, он такой смешной! Каждый раз что-нибудь такое выкидывает! Представляешь, всю дорогу и еще в самолете представлял мне в лицах, как он будет с вами знакомиться, и еще спрашивал, как сделать так, чтобы сразу понравиться, — а как стали подъезжать к дому, так буквально за первым поворотом и сбежал! Ни с того ни с сего, представляешь?! Просил остановить машину, чмокнул меня в щеку, крикнул: «Я позвоню!» — И только мы его и видели!
— Послушай, но это же как-то странно…
— Да нет, мама, это просто смешно! Он вообще такой — никогда не знаешь, чего от него ждать! За это я его и люблю! Да приедет он сюда, никуда не денется, наверняка сейчас какой-нибудь сюрприз нам всем готовит!
Она махнула рукой и снова засмеялась — ну не было и не могло быть на белом свете существа более беззаботного и счастливого, чем эта Светлана.
Больше Алина не могла наблюдать. Ее ждала работа по дому.
В течение дня Светланкин кавалер так и не появился, и по тому, как реже и глуше стал разноситься по дому ее смех, Алина поняла, что девушка начинает тревожиться. Не появился он и на следующий день, и Светланка напрасно не отходила от окна и не выпускала из рук мобильный телефон. Оживление девушки увядало прямо на глазах.
— Ну что же это такое, Светлана? — спрашивала ее мать и надменно пожимала плечами. — Это же просто демонстрация неуважения к нам всем — и к тебе, конечно, в первую очередь.
— Я не знаю… не знаю… — потерянно твердила Светланка. — Мама, ты знаешь, я боюсь, что что-то случилось… Что-то страшное…
— Да перестань! Просто наглость, мальчишеская выходка, вот и все!
Девушка улыбалась дрожащими губами и в который раз — безрезультатно! — набрала тонкими пальчиками номер на телефоне. А телефон молчал, молчал — и становилось действительно страшно.
А на третий день, уже ближе к вечеру, Софья Павловна негромко, как бы про себя, спросила, высматривая кого-то в окошко флигеля для прислуги:
— Интересно… Вот только тебя-то нам и не хватало, особенно в такое время… И кого это он там высматривает, нахаленок?
— Про кого это вы? — спросила Алина без особенного интереса.
— Да вот… Ходит тут, ходит… Уже третий раз за день его замечаю. Видишь?