Каждый раз, когда она пытается достать на поверхность то, что я упорно прячу даже от самого себя, не могу сдержаться. Накатывает с такой силой, что неконтролируемый поток агрессии выливается в её сторону.
Я не привык, что кому-то интересен мой внутренний мир. Что кому-то не все равно.
Я совершил ошибку, посчитав, что имею право на неё. Пусть думает, что я скотина. Так даже лучше, чем увидит слабость.
С ней хотелось снять щиты, убрать шипы и просто обнять…
Нельзя. Что я себе возомнил?
Должен признаться. Я просто боюсь, что её искренность превратится в пыль. Она может так вести себя, чтобы спастись. Быть любезной, заинтересованной и так смотреть, прямо в душу своими большими глазами. Заставляя верить в её слова, произносимые пухлыми губами. Дотронуться бы до них…
Накричал, обидел, оттолкнул. Слишком сильно она лезет под кожу. Годами наращивал равнодушие, и с ней оно раскалывается, трещит по швам. Она топит лед моей души.
Ушёл.
Нужно подумать. Дать ей выбор.
Страшно признаться, но если она сейчас уедет, то мне станет легче. Это будет честно. Я в который раз уверюсь в своей глупости. Мне нужна правда. Сейчас её будет принять легче.
Если бы всё было иначе. А так, поверить в её искреннее желание узнать меня настоящего, очень трудно. Скрываться под маской легче. Открыть сердце не просто. Легче оставаться на месте, тем, кем она меня видит, кем считает. Я чудовище, возомнившее, что может получить шанс быть лучше. Нет.
Дышать сложно. Иду по заснеженному лесу, и кажется, душа рвётся на части. Ведь уже успела приклеиться к ней. И чем дальше иду, тем сильнее натягивается струна. Но мне не привыкать к боли. К черту эти глупости! Любовь? Серьезно?
Бред!
Руки онемели от ударов, гудят и передают несчастному дереву всю боль, что скопилась во мне. Яростью это назвать сложно, потому что впервые за долгие годы я захотел то, что мне не светит.
Постояв несколько минут в чаще леса, прислушался к звуку мотора.
Она здесь. В сердце ёкнуло, мол, придурок ты. Хотелось быстрее вернуться, но шел намеренно медленно. Тянул время. Давал ей шанс. У неё ещё есть время сделать правильный выбор. И он не в мою сторону.
Я реально смотрю на вещи. Для неё было бы правильно уехать без оглядки. Бросить ублюдка в лесу, рассказать всё полиции. Не нужно притворяться, что я нужен. Ну же, Джесмин, давай! Это твой шанс!
Сознание орало внутри меня, доказывая, что всё уже случилось. Что она уехала, а я лишь воображал её присутствие. Не буду врать, действительно надеялся, что она не уедет. Отпускать тяжело, особенно то, что становится слишком дорогим. Рядом с ней хотелось быть лучше, но это уже не мой случай. Я пропал для нормальной жизни. Но где-то внутри теплилась странная надежда, что всё же ошибаюсь. Именно с ней, эта надежда поселилась во мне.
Когда дошел до машины, увидел, что она сидела, схватившись руками за голову. Стало стыдно за себя. Заставлять её страдать хотелось меньше всего, но такой уж я. Грубое и неотесанное мужло, как говорила миссис Мирсен, мама моей подруги детства, Саманты. Она ещё тогда была не в восторге от нашей дружбы. А с годами и вовсе старалась как можно сильнее отгородить её от меня. И я прекрасно понимал почему.
Вздохнув, направился к машине и сел внутрь. Джесмин резко подскочила, громко всхлипнув. Плачет?
Ощущая себя полным придурком, старался взять себя в руки. Ненавижу женские слёзы. Я не умею утешать. Собравшись с мыслями, повернулся к ней.
— Джес, посмотри на меня, — сказал ей как можно спокойнее. Но сердце едва не выскакивало из груди. Предательский орган…
— Зачем? — сквозь забитый нос пробубнила она хрипловатым голосом.
— Просто посмотри, — ещё раз повторил ей.
Я не хотел видеть то, что мне предстоит, но без этого никак. Она подняла голову, и внимательный взгляд блестящих и припухших от слёз глаз сверлил меня насквозь. Стало не по себе.
— Прости, — единственное, что смог сказать и заметил, как блеснули её глаза. Они оживились.
— Я сама виновата. Ты прав, Джим. Я понятия не имею о том, как живётся простым людям. Как ни странно, но твои слова очень точно подходят к описанию моей жизни. Идеальный мир, с такими же идеальными людьми, в котором нет места правде, — она громко шмыгнула носом, постоянно прикусывая губы. — Я не выбирала эту жизнь, но так сложилось. И мне не стыдно за это. Я, правда, хотела понять тебя. А ты… так разъярился, не оставил мне шанса, — она вновь начала плакать.
— Джес, успокойся. Я всё понял, — сжав её руку в своей руке, ответил я.
Она внимательно посмотрела на мою руку. Казалось, что сейчас выдернет её, но не двигалась. Лишь покачала головой, а потом как-то странно засмеялась.