Большие тёмные очки и шляпа с широкими полями. Вот так, то, что нужно!
Взглянув на себя ещё раз, чертыхнувшись, плюхнулась на кровать. Господи, да я похожа на конспиратора. Хотя плевать. Пойду так.
Закрыв номер, в коридоре встретила пару недоумевающих взглядов. Мне всё равно. Иду дальше.
Наконец-то завидев родителей, чувствую облегчение и встречаю мамин удивленный взгляд.
— Джесмин, что это за наряд? Ты же тепловой удар получишь! — негодуя, качает головой она.
— Дорогая, отстань от неё, — вступается папа.
— Но мы же приехали отдыхать, а не издеваться над родной дочерью, — не уступает мама.
— Вот именно, поэтому давай оставим её в покое. Мы и так ждали её больше часа, — полушепотом намекает папа.
— Я все слышу. Можете не шептаться. Если тебе не нравятся мой внешний вид, то я могу уйти, — говорю маме, и её брови ползут вверх из-под очков.
— Что ты, нет, конечно. Глупости какие! Я просто волнуюсь за тебя, как же ты не понимаешь? Ты поставила на себе крест, а так нельзя. Вокруг столько хорошего и удивительного. Пора смотреть шире и дышать полной грудью, — на одном дыхании произносит она, и я замечаю, как покраснел отец, заметив моё выражение лица.
Эти нотации, которые по её мнению мне должны помочь, разъедают душу хуже кислоты.
— Джесмин, мы не хотим тебя обидеть, и тем более заставить забыть прошлое. Просто нам больно смотреть на твои страдания. Посмотри на них, — приобняв меня за плечо, папа указал на играющихся в песке Алекса и Эмили. — Если бы они страдали так же, как бы ты поступила?
Его вопрос поставил меня в тупик. Впервые я посмотрела на ситуацию под другим углом. Мне стало так больно только от одной мысли, что не дай бог им пережить такое.
— Можешь не отвечать. Я всё понимаю, — он обнял меня, поглаживая по спине. — Просто отвлекись хоть немного. Перестань наказывать себя. Ты не виновата, — тихо сказал он, а я продолжала смотреть на своих детей.
Эмили выглядела счастливой, хотя она столько пережила. Такая маленькая, но со стальным стержнем внутри, которым обладает не каждый взрослый человек.
— Мне нужно переодеться, чтобы искупаться, — ответила папе, и он кивнул в ответ.
Возвращаясь в номер, кто-то окликнул меня в коридоре.
— Джесмин? Боже, это ты?! — зовёт меня женский голос, и я не могу поверить своим ушам, что слышу его.
— Эмма? — отзываюсь я и медленно разворачиваюсь.
Передо мной стоит подруга, с которой мы не виделись и не общались больше двух лет. Мне не хотелось ни с кем можно налаживать связи, я была погружена в себя. А она ведь беспокоилась, звонила мне чуть ли не каждый день, а я… а что я?
— Господи! Ты живая! — радостный вопль и мгновенные объятья моей сумасшедшей подруги сбивают с ног и толку. Она тараторит без умолку, причитая о том, как соскучилась и сильно рада видеть меня.
Я знала, что год назад она уехала в Калифорнию. И всё. А она обо мне практически ничего не знала.
— Слушай, я сейчас просто в шоке. У меня даже руки трясутся, смотри, — говорит она, показывая мне руки. — Я так рада, что встретила тебя! Ты свободна? Может, пообедаем вместе, выпьем, поговорим? Прости, я так резко напала на тебя, — начала извиняться она, заметив моё замешательство.
Эмма настоящий тайфун, что сносит с ног своим появлением. А я отвыкла от этого. Когда-то и я была с ней на одной волне, а сейчас стою как вкопанная и не знаю что сказать.
— Прости, — единственное, что вырвалось у меня.
— Да брось. Я всё понимаю. Так что, ты согласна?
— Я с детьми и родителями на пляж собиралась. Думаю, вечером будет можно встретиться, — предложила ей и заметила, что лицо подруги мгновенно вытянулось.
— С детьми? У тебя есть дети? — ошеломлено спросила она.
— Долгая история, — вздохнула я, чувствуя себя неловко.
— Это же прекрасно. Дети это счастье! Боже, моя хорошая, как же я скучала по тебе. Я не выдержу до вечера! Можно я с тобой на пляж? — чуть ли не прыгая начала умолять меня Эмма.
— Хм, а ты одна? Может, я тебя отвлекаю?
— Об этом не беспокойся. Скажу своему жениху, и он всё поймёт, — уверила она и, подхватив меня под руку, уже явно была намерена не отпускать.
***
Сидя в уютном ресторанчике на берегу, Эмма, широко распахнув глаза, слушала мою историю. Допивая третий коктейль, она скривилась и горько всхлипнула, поставив меня в неловкое положение.
— Прости, Джес. Но это слишком. Это не справедливо, — сморкаясь в салфетки, причитала она.
— Такова жизнь, — грустно покачивая бокал вина в руке, ответила я. Отчасти мне стало легче, хотя бы сейчас, когда я поделилась своей историей с человеком, который меня понимает.