Я сворачиваю на 18-ю Вест и направляюсь к “Рокси”. Похуй! Там выпивка, громкая музыка, полно смазливых парней и мест, где можно потрахаться. Джастин уже выслушивал пару раз про то, что мы не какие-нибудь ебучие бойфренды, но закрепить урок не помешает.
— Был в “Рокси” когда-нибудь? — спрашиваю я, будто с самого начала планировал туда ехать.
— Нет, — он в замешательстве.
— Каждый молодой гей, попавший в Нью-Йорк, обязательно должен побывать в “Рокси” и узнать, что как. Место нелепое и рвущее крышу, потому и знаменитое.
Джастин кивает и продолжает смотреть на дорогу. Черт его знает, что он думает. Да и ладно, я не хочу знать.
POV Джастин
Мы останавливаемся у входа, и служащий отгоняет нашу машину, а мы идем в клуб, который снаружи особого впечатления не производит. Но внутри! Сейчас одиннадцать вечера, четверг, и ощущение, что на эту вечеринку явились все геи Манхэттена. Я знаю, что в городе тысячи гей-клубов, но я бывал только в двух барах, Брайан меня водил, и рядом с моей квартирой есть небольшой диско-клуб. Я слишком занят работой и сексом со своим боссом, мне некогда даже ознакомиться с городской ночной жизнью!
В общем, я был бы счастлив, если бы не одно болезненно очевидное “но” — Брайан явно что-то затевает.
Первая рюмка текилы — тепло, пряно и жестко, но хорошо. Соль жжет, лимон щиплет, но в голове приятный туман, чего и хотелось. А Брайан уже подцепил кого-то высокого, темноволосого, тянет его туда, где грязновато, пахнет мужчинами и водкой. Ладно, я не понимаю, что ли. Ему нужно что-то доказать. Отлично, пусть, я не против. Главное, чтобы мог расхлебать то, что заваривает.
Вторая рюмка - тоже тепло и пряно, но уже не жестко, лицо начинает гореть. Я заказываю Хайникен, чтобы догнаться, а он тут по восемь долларов — вот почему я иногда больше люблю Питтс. Я получаю предложения выпить, потанцевать, дать мне свой номер, но ни от кого ничего не принимаю. Стою, подпираю барную стойку в свете неоновых огней, на лице полное безразличие. Мне незачем кого-то себе искать, они всегда сами за мной гоняются. Они проходят передо мной, как на ленте конвейера, и когда я увижу того, кто мне нужен, я возьму его на тест-драйв, вот и все. Если Брайану хочется поебать меня в мозг своими дурацкими играми… Пусть играется без меня. А мне отсосут, чтобы он понял, как все устроено. Отсосут просто потому, что мне этого хочется.
Третья рюмка — горячо и гладенько. Я высасываю сок из лимона и закрываю глаза. Чувствую, как знакомая рука скользит по моей спине к шее.
— Ещё веселишься, Солнышко?
Ненавижу, когда Брайан меня так называет. Он всегда произносит это таким издевательским тоном, каким говорит о туповатых сотрудниках, противных клиентах и своей семье. И когда я слышу эту интонацию по обращению к себе, я хочу двинуть ему в челюсть.
Стряхиваю его руку.
— А то, — я ослепительно-фальшиво улыбаюсь.
— Выпьешь? — он заказывает две рюмки, не дожидаясь моего ответа. К счастью, это текила, её я выпью.
— И Хайникен, — добавляю я. Надо же догнаться. Пусть платит.
Есть, знаете, такая штука: когда выпьешь, все становится проще. После пары рюмок, пары стаканов и пары пива алкоголь начинает проскальзывать в горло сам собой, безо всяких проблем, и становится тепло и улыбчиво. Потом ты выпиваешь ещё раз шесть, и все становится таким простым и приятным, что глупо даже думать о том, чтобы перестать пить. Доходишь до восьмого-десятого и понимаешь, что надо было остановиться раза за три до этой точки, и алкоголь все труднее проталкивать внутрь, когда подносишь его к губам.
Я дошел до той точки, когда следующая порция вместо питья может превратиться в блевание. Но я, конечно, сам этого заметить не мог. Вот такая с алкоголем проблема.
Брайан говорит, как много тут подходящих для траха парней, я оставляю его у бара, а сам направляюсь к синеглазому восемнадцатилетке с черными, как смоль, волосами, вытаскиваю его на танцпол и самодовольно ухмыляюсь, чтобы позлить Брайана. Пусть полюбуется, как умеет двигаться моя славная задница.
Примерно в середине песни я понимаю, что перебрал и на ногах держаться у меня получается хреново. Слава богу, меня подпирают четверо парней, трутся об меня, и падать мне некуда, даже если захотеть. Я краем глаза смотрю на Брайана — это непросто, в глазах двоится — он так и стоит у бара, попивает какой-то напиток и смотрит, прищурившись, в мою сторону. А может, мне мерещится. Я целуюсь, толкаюсь бедрами, трусь ими, скольжу руками, и чувствую, как алкоголь пропитывает меня, он начинает просачиваться наружу через поры моей кожи, и от меня пахнет, как от бутылки Jose Cuervo. Я чувствую привкус лайма на языке, а у парня, который присосался к моей шее, соленый пот.
Кто-то хватает меня за ремень джинсов и тащит через танцпол. Я с усилием навожу резкость — мм, классный. Высокий, русые волосы, пронзительные зеленые глаза. Годится. Мы заходим в коридорчик за баром, ведущий в комнату, которая должна была быть кладовкой, я думаю, но стала комнатой отдыха. Комната отдыха в “Рокси”! Я в комнате отдыха гребаного “Рокси”. Все геи знают истории про этот клуб в Нью-Йорке. Он более знаменит, чем Beige and Crobar, хотя последний для натуралов. А “Рокси”… “Рокси”, он для приезжих, малолеток и тех, кто не в курсе. Но комнаты отдыха “Рокси” — пиздец легендарное место, говорят, тут трахали Тома, Кеану и Вэла, да и они трахали кое-кого. Тут похоронены секреты каждого знаменитого голубого этой планеты. И я — тут! Больше того, мне делают очень даже неплохой минет.
А Брайан на меня смотрит. И говорит мне что-то. Что?
— Что?
— Давай, пошли отсюда.
Ах ты сука ревнивая!
— Иди на хуй.
— Сам иди. Пошли, — он пытается схватить меня за руку, я отталкиваю его.
Я так и знал, что он это сделает. Знал, что не сможет вынести. Хотел привести меня сюда, чтобы я полюбовался, как он трахает других, поджал хвост и убежал в слезах. Хуюшки! Я буравлю Брайана взглядом, но комната покачивается, углы расплываются, стены волнятся, и ноги у меня подламываются. Зеленоглазый выпускает мой член изо рта, ловит меня за бедра и спрашивает, все ли в порядке. Я киваю, да, мол, в порядке, и смотрю на Брайана, хотя говорю с тем, у кого мой член.
— Нормально. Все нормально. Просто таскается за мной постоянно…
Брайан уходит, и я провожаю взглядом его затылок, запускаю руки в густые вьющиеся волосы парня. Он быстро доводит меня до оргазма, а потом встает, наклоняется и берет себя за лодыжки, позволяя мне оттрахать его со всей дури. И мне это сейчас нужно. Я счастлив, что он рад мне отдаться.
Когда мы с ним заканчиваем, парень спрашивает, не бойфренд ли мне Брайан. Я только ржу — нет, не бойфренд. Он уходит, сказав на прощанье, что ссорились мы как влюбленные.
Я топаю в туалет и блюю в унитаз. Выпиваю бутылку воды, стараясь унять слезы и боль в груди, к горлу поднимается желчь.
Пора домой, вот что. Я не усну, пока не проблююсь ещё раз, а блевать я буду дома. И никогда, никогда в жизни больше не буду испытывать таких чувств к кому-то.
Блядский, гребаный Брайан Кинни.
Я выбираюсь на улицу. Где я - понятно, просто нужно найти станцию метро нужной линии. Мне нужна 9-я или N? Черт… Я озираюсь, пытаясь понять, куда идти, и вижу его. Он стоит в полуквартале от меня, курит, прислонившись к машине. По виду взбешен страшно. Я не пойду в его сторону. Не пойду. Ну его в жопу. Не нужно было меня ждать, я не маленький. Я в состоянии сам сходить в клуб и вернуться домой.
Я прохожу немного туда, где стоит Брайан. Просто ноги как-то сами идут. Останавливаюсь под фонарем на другой стороне улицы, прислоняюсь к столбу. Мне нужно отдышаться, почему-то тяжело дышать.
Он смотрит на меня через четыре полосы дороги. Движения нет, даже в этом городе для него сейчас слишком поздно. Наши взгляды встречаются, мы стоим и молчим.
— И куда ты шел? — спрашивает он достаточно громко, чтобы я услышал.