Все нетерпеливо ожидали услышать от Громовержца тему сегодняшнего собрания. В божественных душах сегодня затаилась волнующая смута, кому-то она вселяла робкую надежду, кому-то — нагнетающую тревогу. Как всё изменилось за двадцать столетий в отношениях между Небом и Землёй! А ведь в первые триста лет после вторжения христианства в греческий мир всё было иначе. Олимпийские Боги сплотились в борьбе за свои права перед невидимым врагом — чужеродным, незваным Богом. Избранные Зевсом герои подпитывались энергией божественного гена Ихора, обладателем которого были только те доблестные эллины и эллинки, которые почитали своих истинных Творцов. Императоры обладали мудростью Афины, философы — красноречием Гермеса, воины — отчаянностью Ареса и меткостью Артемиды, супруги — верностью Геры и защитой Гестии, а лекари — провидением Аполлона. Однако обещание христианам некоего «Рая» после смерти затуманили головы грекам и римлянам. Надежда на вечную жизнь в «Царстве Небесном» нового Бога оказалась сильнее страха перед Зевсом-Громовержцем и карающими законами Матери-Природы. Последние, самые стойкие и упрямые эллинисты были сожжены на кострах, обвинённые в язычестве. Так греков накрыла и поглотила волна христианства. Бытие «Теогония» заменилось «Словом Божием», учения великих философов — откровениями великомучеников. Тогда, изумлённые, поражённые и разочарованные непростительной слабостью своих созданий, Олимпийские Боги отвернулись от человечества. Разгневанный Зевс усыпил в смертных божественный Ихор, а с ним знания о тайнах бытия, одарённости и таланты. Осев на высоком Олимпе, небожители затаились, лишь изредка наблюдая за жизнью на Земле. О возвращении к людям не могло быть и речи.
В небе показалось приближающееся по хаотичной траектории яркое пятно. «Слава Хаосу! — подумал Гермес. — Наконец-то придёт конец этой смертной тоске!» Прямо под ноги Богам кубарем вкатился Арес. Все рассмеялись, даже Посейдон проснулся, пытаясь разглядеть в груде мышц и доспехов наспех принимающего свой облик Бога Войны.
— Мальчик мой! — воскликнула Гера и раскрыла сыну свои объятия. — Ну наконец-то! А мы вот и не начинаем тут без тебя…
Арес простёр свои сильные руки и, как ребёнок, со счастливой улыбкой на перепачканном гарью лице двинулся навстречу матери. Он еле держался на ногах, по всему Олимпу разлетелся запах вина.
— Всем привет! — воскликнул он, хаотично размахивая руками.
— Какое глупое расточительство сил! Ты выглядишь отвратительно, Арес, к тому же сильно пьян, — сказала Афина, скривившись.
— Зато ты как начищенный сапог! А ну-ка, дай я в тебя посмотрюсь!
Арес, шатаясь, стал надвигаться на Афину. Не дойдя двух шагов, он споткнулся о вытянутое копьё и растянулся прямо у ног Афродиты, которая тут же бросилась поднимать бывшего возлюбленного.
— Какая прелесть! — воскликнул Гермес, заламывая от умиления руки. — Какое чудесное воссоединение! Гефест, ты видишь?
Бывший муж и бывший любовник Афродиты терпеть не могли друг друга, несмотря на то что уже давно были вполне счастливы со своими вторыми половинками.
— Помоги мне, — тихо шепнула она в ухо Аресу, пока все смеялись над шуткой Гермеса.
Он сжал её тёплую руку и слегка кивнул в знак согласия. Потом сделал вид, что не может подняться на ноги, и, продолжая шататься, незаметно приблизился к щеке Афродиты.
— Что… Сегодня? — почти не шевеля, губами спросил он.
Богиня Любви утвердительно опустила ресницы.
Гефест не сводил глаз с борющейся парочки, готовый сорваться с места и накинуться на бывшего соперника. Если бы не тяжёлая рука Геры, которая прижала его к месту.
— Не стоит, сын, они вот-вот успокоятся.
— Ты просто не представляешь, Арес, как мы тебе рады, — продолжал кривляться Гермес, — только в следующий раз не опустошай один Дионисовы бочки, принеси и нам немного вина. А ещё лучше приходи с ним самим. Ты не представляешь, какая тут скукотища!