Его жестокость всегда шла параллельно с благочестием, что часто тревожило родителей.
Михалис Венетис, успешный и знаменитый архитектор в Салониках, и Деспина, получившая хорошее наследство от родителей — выдающихся профессоров, всю жизнь жертвовали крупные суммы на строительство храмов и поддержку монастырей. Их знали и уважали священнослужители, за них молились все, от дьяка до архиепископа страны.
Внешне Никос был очень похож на мать. Черные как угольки глаза с длинными густыми ресницами, бросавшими на лицо голубоватую тень, греческий нос с горбинкой и опущенные уголки пухлых губ. Его лицо таило некое очарование, тщательно скрываемое за внешней неряшливостью — растрёпанными волосами, спадающими на самые брови, и курчавой щетиной, тщательно маскирующей бархатную кожу на высоких острых скулах. Очки в широкой оправе прятали блеск в глазах. Парень избегал всяческих общений с противоположным полом, а девушки и вовсе не замечали его тихо передвигающуюся по университетским коридорам ссутулившуюся фигуру. Никос уже давно решил посвятить свою жизнь Богу и навсегда отречься от мирских благ. Ничего не давало ему большего счастья и умиротворения, чем непрестанные многочасовые молитвы. Они будто переносили его душу в другое измерение, оставляя на земле непокорное тело с неугомонными гормонами. Место, куда «путешествовала» в эти часы душа, по мнению Никоса, и было Раем. Словно Господь ждал его, время от времени дразня в подсознании картинками из Царства Небесного. Самой заветной мечтой первокурсника богословского факультета было когда-нибудь уединиться на святой горе Афон1 и стать монахом-отшельником, живущим в одиночной келье. Там ему удастся достичь наивысшей точки смирения и полного отрешения от мирских забот, оградить свою плоть от греха и людских соблазнов. А пока Никос боролся с настойчивой природой, и борьба эта была неравной. Подвергая себя лишениям, он верил, что совершает духовный подвиг, и чем мучительнее были его желания, тем сильнее было это ощущение. Самым страстным и самым страшным раздражителем была студентка с факультета философии и с недавних пор подруга его сестры по имени Афродита. Áфро2, как называла её Кейси, была настоящей златовласой бестией, с самыми пушистыми на земле ресницами и очень редкой для тех краёв белой кожей. Её соблазнительные формы, отличающиеся от современных худышек, притягивали взоры всех, от студентов до профессоров, вне зависимости от пола. Никос не мог не думать о ней. Афродита врывалась в его мозг внезапно — порывистым ветром, стихийным ураганом, кипящей волной — в самые неподходящие моменты дня. Даже находясь дома, во время вечерней молитвы или перед семейной трапезой, когда все члены семьи сливались в едином порыве, благодаря Отца и Сына и Святого Духа, мысли о ней пронизывали тело ненавистным сладострастием…
Последний удар под дых Никос получил от своей сестры.
— Завтра после института к нам в гости придёт моя подруга Афродита, чтобы мы вместе смогли подготовиться к совместной презентации, — сообщила Кейси, доедая десерт — греческий йогурт с мёдом и миндалём. — Мам, помнишь, я тебе про неё рассказывала? Та девушка, которая приехала с Кипра.
Никос почувствовал резкий прилив крови к голове. В висках запульсировало, смуглые щёки покрылись багровым румянцем. Хорошо, что многодневная щетина скрывала добрую половину его лица. Скрывала ото всех, но только не от Кейси! Их мистическая связь, присущая близнецам, не давала никакой возможности утаить друг от друга даже лёгкое волнение, не говоря о паническом ужасе, который Никос переживал, едва услышав это проклятое и самое прекрасное на земле имя. Имя обычное, повсеместное и часто встречающееся среди девушек в Греции. Имя древнее, не христианское, но гордо носящееся его обладательницами этого невыносимо прекрасного пола. Никос крепко сжал под столом ноги вместе, густые брови напряженно свелись на переносице. Краем глаза он заметил, что сестра за ним пристально наблюдает, и изо всех сил, приложив нечеловеческие усилия, попытался взять себя в руки.
Вечером Кейси тихонько постучала в дверь спальни брата.
— Нико, ты спишь? Открой, это я! — тихо позвала она в замочную скважину.
Это уточнение было лишним — Никос уже давно почувствовал беззвучные шаги сестры по мягкому ковру.
— Заходи, только тихо! Ставрос, наверно, ещё не спит.
— Что с тобой происходит в последнее время? — серьёзно спросила Кейси, внимательно рассматривая любимого брата. — И что у тебя с губами? Ты их как будто жевал.