― Глупости, ты прекрасно знаешь, что я не люблю посторонних в доме. Мне нравиться, как ты готовишь, поддерживаешь уют и порядок в нашем жилище. Даже моя мама признаёт, что…
― Что из меня получилась отличная бесплатная домработница.
― Прекрати! И не смей меня перебивать. Я этого терпеть не могу. Что за глупости ты там себе напридумывала? Пойти на работу? ... Зачем? Мы достаточно обеспечены. А кто, скажи на милость, будет заботиться обо мне?
― Ты уже большой мальчик.
― Алекс, не язви. Тебе это не идёт. Ты становишься похожа на старую мегеру.
― Старая мегера лучше, чем старая зануда. А я в неё уже превратилась.
― В твоём возрасте смешно говорить о старости. Двадцать два ещё не конец света. И потом, кто тебя держит тут всё время. Ты можешь погулять, пройтись по магазинам.
― Любопытно зачем?
― Как это зачем?
― Продукты и всякую бытовую мелочовку мы с тобой покупаем сразу на неделю. Книги… у нас кроме твоих справочников и толстенных фолиантов по юриспруденции ничего нет. Ты твердишь, что глупо выкидывать деньги на ветер и захламлять дом всякой ерундой, если можно использовать библиотеку.
― У тебя и так голова забита всякой чушью. Не хватало, чтобы ещё всякой любовной мути начиталась.
― Причём тут любовная муть? Ты, помнится, пошёл пятнами, когда тебе попался мой справочник Симпсона.
― Видишь ли, дорогая, я не желаю в своём доме натыкаться на живописные фотографии пищеварительной системы собак и кошек, не говоря о ярких иллюстрациях и описаниях заворота кишок у лошадей.
― Хочешь сказать, что фотографии адюльтера леди Эббат менее тошнотворны?
― Ты рылась в моих документах?! ― глаза Гая налились бешенством.
― Не имею такой привычки. Эти фотографии были разбросаны в кабинете по всему столу, даже валялись на полу. Ты их по минутам раскладывал? Или пытался рассмотреть, какие запонки были на любовнике леди Эмилии?
― Алекс! Ты переходишь все границы.
― А кто мне их установил?
― Я! Я твой муж. И пока ты моя жена изволь вести себя, как полагается в приличном обществе. Мы уже четыре года женаты, а ты всё никак не откажешься от своих плебейских замашек. Прогуляйся по городу, как делают приличные леди, купи дамский журнал, пройдись по магазинам одежды. Я ещё и этому должен тебя учить?
― Мило. Только мне не интересно кто за кем ухаживает, кто на ком женился и каком платье появилась леди Вудворд на очередном светском рауте. Одежду… даже если бы мне пришло в голову купить, что-нибудь без твоего одобрения, сомневаюсь, что ты бы разрешил мне это надеть.
― Не драматизируй. Я тебе сто раз твердил, что у тебя, к сожалению, нет ни вкуса, ни стиля, поэтому в этих вопросах, тебе лучше положиться на меня.
― Угу, стиль побитой молью секретарши, мне точно подходит. Именно так я выгляжу в одобренных тобой костюмах и платьях мышиного цвета. Гай, я хочу работать!
― Алекс, ты ведёшь себя неприлично. Мне лучше знать, что тебе подходит. Во-первых, не мышиного, а серебристо-серого. Этот цвет очень элегантен. Во-вторых, мама всегда твердит, что классика и строгость линий ― это именно то, что отличает истинную леди от прочих, ― буркнул он, пропустив мою реплику про работу мимо ушей.
― Ну, строго говоря, я не истинная леди. Так к чему притворяться?
По губам мужа скользнула насмешливая улыбка.
― Дорогая, ты сегодня не с той ноги встала? С самого утра всякие глупости городишь.
― Что может быть глупого в моём желании работать? ― изумилась я.
― Всё! Алексис, в последний раз тебе говорю, прекрати эти разговоры.
― Какие именно разговоры? ― спросила я тихо.
― О ребёнке и работе! ― рявкнул муж.
Во мне всё кипело от ярости. Никогда я ещё не была так зла на Гая. Мне казалось, ещё немного, и я начну плеваться огнём. Вот он результат вечно сдерживаемых эмоций. Сейчас они настолько переполняли меня, что все мои усилия сдержаться, пропали всуе.
― Интересно, а почему одна мысль о ребёнке, вызывает у тебя такое отторжение? В моём понимании, если мужчина любит женщину, то он хочет от неё детей.