К неудовольствию Дьяволу, она разбила лагерь. Не хотелось уходить от колодца, и была бы ее воля, осталась бы здесь жить, да только помнила, что драконы сюда прилетят. Вкус колодезной воды был густой, приятно обжигающий холодом, а когда пила, вода будто сливалась с телом, становясь частью его уже во рту, в котором заживали десны и отрастали зубы.
– Ай да колодец, ай да водица! – нахваливала она, любуясь отражением в зеркальной глади. Колодец рисовал ее красивой, как будто в благодарность, а Дьявол, чуть успокоившись, продолжал ее корить и причитать, сожалея о потерянных свойствах мертвой воды.
– Зверей много бегает, а Горынычи наперечет! – втолковывал он ей. – Их всего ничего осталось! Это ж какая мощь, какие боевые единицы! Ты, может, посягнула на военную безопасность государства! Как ни есть – враг ты Помазаннице моей! Да за такое с тебя семь шкур спустить мало!
– Что за раритет такой – простую воду пить не приспособился? Ну, пусть плеснут себе яду в ведро, – радовалась Манька. – Посмотри, ведь вся земля костями была усыпана! – она прижимала к груди бутыль с живой водой и показывала исцеленные ладони и ноги, скаля нарастающие зубы. – Смотри, смотри! Вот будет тут зелень, елочки-березки, и будут сюда люди приходить, чтоб лечиться.
И так было ей хорошо, что впервые железо не казалось тяжелым. А Дьявол наоборот, как будто согнулся под тяжестью. Но Манька и не думала обращать внимание на его брюзжание. Ясно, что он вел ее сюда, чтобы сгубить, но благодарная ему она оказалась здесь и нашла эффективнейшее лекарственное средство от железной немощи, поэтому обиды не держала и была ему благодарна, искренне сочувствуя.
Все-таки поганая у него была должность…
Через пару недель оказались за перевалом. Благодаря живой воде, Манька не шла, а летела. Бутыль она обернула рубахой, на каждом привале проверяя крышку. И воду пила не каждый день, а когда понимала, что дальше идти не может, что раны опять начинали гноиться. Но все же, вода убывала – и уходила радость. Каждый раз, когда ей приходилось сделать глоток, она одновременно умирала, понимая, что скоро лекарство закончится.
Эх, вернуться бы назад, да набрать воды побольше!
Наконец Дьявол не выдержал, раздраженно пнул бутыль ногой.
– Ты скоро меня с ума сведешь! Где муки, где страдания, ублажающие очи? Вижу, пышущий здоровьем объект убивается, как нечисть, не досчитавшись слоников на камине. Может, ты меня заметишь, эй! – он помахал рукой перед ее лицом. По мере того, как вода в бутыли заканчивалась, к нему возвращалось хорошее настроение. – Я что, теперь и твой Бог?
Манька соскочила с лежанки, устроенной из травы и веток, подобрала бутыль, засунула в котомку и снова улеглась, свернувшись калачиком – воды осталось совсем чуть-чуть.
– Вот погоди, закончится вода, пригну ботинок, чтобы пальцы не пролазили, посох потру о камни, чтобы царапины остались, а каравай подержу над огнем! – пригрозил Дьявол.
– Не закончится, – буркнула Манька, понимая, что пророчество исполнится очень скоро.
– Где ты ее возьмешь, разведешь что ли? Или, может, до колодца обратно сбегаем? – с издевкой рассмеялся Дьявол, закутываясь в плащ и укладываясь возле костра.
При слове «разведем» Манька против воли превратилась в слушателя, и если бы уши жили отдельной жизнью, то оба развернулись бы и поползли в сторону Дьявола. Нет, она не сдвинулась, не пошевелилась, но хандра рассеялась. Ее как подменили, и вместо нее теперь лежал другой человек.
Могла ли вода сделать другую воду живой? – ни о чем другом она уже не могла думать. И даже если не могла, она могла бы попробовать сохранить остаток живой воды в большем объеме, чтобы меньшая капелька тратилась на исцеление. Подействует ли? А вдруг другая вода убивает живые свойства?
И как ей самой в голову не пришло?
Мысленно она уже была там, где есть вода. Из реки не подходила, Манька только сейчас поняла, что мертвой воды в реке было много, и она убивала ее быстрее, чем того же соседа, который, не иначе, был повязан с нечистью. Надел у него так быстро нарастал, что она едва успела отгородиться от соседа забором, иначе оттяпал бы пол огорода. Зато в ложбине неподалеку били чистые ключи.
Ох, только бы получилось!
Дьявол долго не спал, ворочался, и что-то бубнил про мыслительные процессы, которые выворачивались то слева направо, то вперед и прямо. Наконец, притих и сладко засопел. Он и раньше спал не крепко, даже если были далеко от селений и нечисти поблизости не было, а теперь, засыпал с тяжелым «о-хо-хо», вспоминая о Помазанниках и драконах, будто мечтал пожить с ними во сне. Змеи-Горынычи для него были чем-то вроде отличительного знака, которым он мог выделить самых выдающихся Помазанников, и теперь, когда драконы остались без воды и могли взбунтоваться, очень переживал.