Я навострил уши: история становилась интересной. Юрий это заметил.
— В то утро маленькая Дакота нашла своих родителей на кухне. В помещении было сумрачно. Сотрудники станции работали при свете кобальтовых батарей и переносных биофлюоресцентных ламп. Это был первый день, когда люди по-настоящему, всерьез забеспокоились, потому что уже более семидесяти двух часов воздух на станции не циркулировал, и вставал вопрос об открытии резервных запасов кислорода…
— Понятно, Юрий: было темно и душно.
— Так вот, маленькая Дакота села за стол и поинтересовалась у родителей, как обстоят дела. В ответ родители сделали кислую мину. Тогда она как бы невзначай спросила, не хотят ли они теперь покинуть станцию, на что отец ответил ей, что они первопроходчики, что они должны остаться и во всем разобраться, что именно за это им платят… Тогда девочка снова спросила: что случится, если у них не получится отремонтировать систему? Отец ответил, что такого не может произойти, что все можно починить. Дакота улыбнулась и повторила: что произойдет, если не удастся восстановить электроснабжение, ИИ-сети и все прочее, просто потому, что нечто более мощное, чем защитная нейроматрица, не позволит этого сделать? Отец ответил, что они не внутри научно-фантастического фильма. Однако мать была заинтригована; она попросила девочку уточнить ее мысль. Дакота спросила ее, правда ли, что если температура продолжит опускаться (она уже достигла нуля в жилых модулях и минус двадцати градусов в некоторых отсеках станции), то все люди умрут, и мать ответила, что да…
— Юрий, — раздраженно прервал его я, — ты, похоже, замахнул историю на три тома…
— Погоди, сейчас поймешь. Час спустя вдруг неожиданно заработала вспомогательная электросеть, отвечающая за обогрев, и температура поднялась на несколько градусов. Дакота снова пришла к матери (отец уже отбыл к ремонтникам) и спросила, как теперь обстоят дела. Мать ответила, что все потихоньку налаживается, говорят, техники смогли худо-бедно запустить отопление, но, тем не менее, придется все же воспользоваться резервами кислорода. Тогда Дакота подошла к ней и сказала, что она просто хочет убраться со станции, и что она больше не будет им докучать, как только они вернутся на «Луноход». Мать заверила ее, что они скоро вернутся туда, и что она, Дакота, никогда им не докучала. Но девочка продолжала настаивать. Она без обиняков заявила, что запустит работу систем, если мать торжественно пообещает ей вернуться на Луну… Мать ошеломленно спросила ее, как она собирается это сделать, и Дакота призналась, что это она устроила поломку, и что она может восстановить, частично или полностью, фунционал станции, за исключением косвенных повреждений от холода или коротких замыканий. И тут же, подтверждая ее слова, в их жилом модуле и в паре соседних заработало электричество… Она даже не нажала ни одной кнопки!
Мне потребовалось несколько секунд, чтобы переварить информацию.
Юрий умолк, уверенный, что эффект, произведенный его рассказом, не заставит себя ждать.
Я оторопело посмотрел на него, не в силах вымолвить ни слова.
Мы выпили еще пива.
— Как она это сделала? — спросил я спустя какое-то время.
— Не знаю, — ответил Юрий. — Но я думаю, что она большая шутница, да еще с характером, раз Грюнц не выдержал… Я связался с ним по сети вчера утром. Она сказал, что она устроила ему конец света в отдельно взятой квартире, и что его собственные дети просили спровадить ее. Он отослал ее ко мне, как будто речь шла о настоящей бактериологической бомбе.
Я расхохотался.
— Уверен, она и в самом деле бомба.
— Да, — согласился Юрий, — бомба как есть.
— А интересно, — я никак не мог подавить ухмылку, — они все такие? Я имею в виду: Первое Космическое Поколение?
Юрий взглянул на меня и странно улыбнулся. В его глазах по-прежнему ярко горел огонь.
— Никто толком не знает. Не хватает достоверной статистики. Все из-за того, что орбитальный город-кольцо развивался слишком беспорядочно… Но она говорит, что нет. Что все другие дети космоса хоть и обладают этими способностями, но на бессознательном уровне. А так — они такие же обычные люди, как и мы, обреченные использовать лишь низшие уровни разума…
— А сколько таких, как она?
— Она не знает точно; она говорила, что по крайней мере шесть.
— И где они, эти шесть других?
— Вот уж чего не знаю, того не знаю.
— А она? Она знает?
— Об этом мне тоже неизвестно; спроси ее сам при случае.
— Спрошу. Ну а теперь ты мне скажешь, зачем ей понадобилось фальшивое удостоверение?
Юрий ничего не ответил. Я усилил нажим:
— Полагаю, если она смогла обвести вокруг пальца защитную нейроматрицу и парализовать колоссальную станцию вроде «Лагранжа», для нее не составит труда обмануть пограничные службы Земли. Ведь она уже это проделала, чтобы покинуть орбиту, верно?
Я прищелкнул языком. Я был горд собой.
— Все так, — подтвердил Юрий.
— Тогда для чего ей эта долбаная карта, чтобы поиздеваться над ними, что ли?
— Нет, она же сама только что сказала… Чтобы избежать бесполезной траты энергии. На фокус с блокировкой систем уходит слишком большое количество нейронов, это ее изматывает.
Информация принята к сведению. Это ее изматывает.
— Ну ладно. Что было потом на «Лагранже»?
— Потом было объяснение между Дакотой и ее семьей с одной стороны и службой безопасности станции с другой. Спустя два или три часа все основные системы станции снова функционировали, еще через три дня «Лагранж» уже работал в штатном режиме, а в конце недели Дакота и ее родители сели на первый корабль, следующий на станцию «Луноход» через «Блэк Скай».
Я отметил, что Дакота была не из тех девушек, которые отступают перед препятствием. Почувствовав угрозу, или для защиты своих интересов она не остановится ни перед чем. В конечном счете она получает все, что ей хочется. Один вопрос не давал мне покоя:
— Прости, перебью тебя… Скажи, почему ей пришлось добираться с орбиты на Землю зайцем? Она сбежала из тюрьмы, она скрывается, или она совершила еще какую-нибудь глупость?
Первая космическая тюрьма в истории, «Стил-Сити», недавно открыла свои двери на геостационарной орбите, и вот уже месяц об этом только и были разговоры.
— Нет, ничего подобного…
Я лениво махнул ему рукой, показывая, что он может продолжать.
— Итак, семья вернулась на Луну. Чуть позже родители Дакоты попытались выяснить, в чем заключаются способности их дочери. Дакота рассказала, что она с раннего детства ощущала себя особенной и что она впервые опробовала свой дар еще находясь в животе у матери. Крайнее отчаяние заставило ее совершить на «Лагранже» то, что она совершила. Тогда-то ее мать догадалась, что всему виной — разбитая любовь двух подростков, романтические чувства между ее дочерью и юным сыном инженера с «Лунохода», что все время пребывания на «Лагранже» Дакота безнадежно страдала. Любовная тоска тринадцатилетней девочки едва не загубила проект стоимостью в миллиарды долларов, можешь ты себе это представить? Видимо, кому-то наверху пришла в голову та же мысль, потому что спустя некоторое время к родителям Дакоты явились люди из ООН. На сей раз это были парни из службы разведки и безопасности, и с ними несколько военных врачей из Пентагона. Они дали понять Дакоте, что она совершила очень тяжкое преступление, близкое к космическому терроризму, и что она рискует провести в тюрьме большую часть своей жизни, если руководство станции «Лагранж» подаст на нее жалобу. Но обвинение может быть с нее снято, если она согласится отправиться в специальную школу, расположенную на околоземной орбите. Эта спецшкола оказалась центром по изучению сверхспособностей, и в ней Дакота провела под строгим наблюдением пять лет…