— Не валяй дурака…
— Сам не валяй. Она с тобой связывалась?
— Связывалась? Кто? Дакота?
— Нет, Микки Маус. Ты получал от нее послание во сне этой ночью?
— Нет.
— Ну а я — да. Она сказала, что ищейки из секретной службы ООН вышли на ее след и что ей необходимо пустить в распыл всю региональную сеть, чтобы от них оторваться. Обалдеть, я такого никогда не видел.
— Черт! Черт! Черт! — повторял Юрий.
Вот это раскардаш, подумал я с жестокой радостью.
Я не знал, как и когда я увижу ее снова, и увижу ли, но не сомневался, что она выкарабкается: найдет где-то надежное укрытие или станет перебираться с одной планеты на другую с идентификационной картой и моим ребенком под сердцем. Живое оружие в средоточии системы. Это было настолько безумно, настолько грандиозно, что у меня не находилось слов.
Я предполагал, что однажды получу весть от нее. Например, прочту в газетной колонке о какой-то очень странной катастрофе.
Я также знал, что в один прекрасный день мне приснится сон, и в этом сне на банкетке Восточного экспресса она будет не одна.
Над городом взошло солнце.
Я пожелал счастливого пути Дакоте Новотны-Барроуз и нашей дочери.
Потом спросил Юрия, не осталось ли еще пива в холодильнике.
6. Субкоманданте Зеро
Закончился сентябрь и пришли осенние муссоны. Небо над городом окрасилось в серо-зеленый цвет. Цвет отравляющего газа. Без конца лили старые добрые кислотные дожди, от которых природа сходила с ума.
Я едва обращал внимание на дождь, а вот Юрий без конца повторял, что не может отделаться от чувства, будто он находится в писсуаре, в то время как Бог освобождает туда свой мочевой пузырь.
Я целые дни не отрывал глаз от экрана и не снимал нейрошлем. Я с головой ушел в работу, брался за все мутные дела, от которых отказывались остальные. Я даже подключился к расследованию дела о Речном Трепанаторе, и если я не коротал ночи в барах Гран-Туннеля, то проводил их, анализируя сведения из базы данных особо опасных преступников ЕвроПола за последние десять-пятнадцать лет.
На самом деле меня не особенно занимали эти длинные формуляры, один в один похожие друг на друга, с теми же вопросами, теми же подборками документов, теми же описаниями патологий, повторенными на шестнадцати стандартных страницах. Просто они были в достаточной мере отвратительны, чтобы держать меня на плаву и не давать скатиться в депрессию. Они на время вытеснили из моей памяти образ девушки, упавшей с неба одним летним вечером десять тысяч веков назад.
Я поднял более двух сотен случаев подозрительных исчезновений, произошедших на территории южного округа за обозначенный промежуток времени. Я придирчиво изучил около пяти сотен протоколов (из трех тысяч, содержащихся в нейроматрице), выбирая нераскрытые жестокие преступления в Европейской Федерации от Ирландии до Вислы, от полярного круга до Гибралтара. Но мне не удалось найти ничего приблизительно соответствующего образу действий нашего друга Сверлильщика-дырок-в-черепах.
Между тем я без особых усилий добился значительных результатов в смежных делах. Я предотвратил попытку мафии внедрить вирус во внутреннюю сеть фонда Мак-Кензи. Затем мне блестяще удалось проникнуть в главный компьютер исследовательского центра Кодак-Фуджи, продемонстрировав бреши в их системе защиты.
Свою самую первую нейроматрицу, созданную мной еще в мою бытность киберпиратом (до того, как я угодил в тюрьму), я назвал Субкоманданте Зеро. Впоследствии все мои персональные ИИ носили это имя. Каждое поколение Субкоманданте Зеро располагало набором инструментов для изготовления фальшивых идентификационных карт, которые я использовал во внешнем мире. Я и только я знал данные этих карт, и мне всегда удавалось избавиться от моих нейроматриц (запустив в них процесс стирания информации) прежде, чем они попадали в лапы полиции.
Согласно поправке к Конституции Европейской Федерации, касающейся свободы личности, я не обязан был сообщать об этом, хотя сегодня подобная информация уже не стоила ни гроша.
Послание возникло на периферии моего зрения. Оно поступило прямо на оптический нерв, через тщательнейшим образом защищенную внутреннюю сеть компании «Оширо Интернэшнл». В нем говорилось: «ТАК ЗНАЧИТ, МНОЙ ИНТЕРЕСУЕШЬСЯ, СУЧЕНЫШ?»
Секунду спустя сверхмощный вирус пробил мою защиту и расплавил предохранители нейроматрицы и шлема. Меня обдало градом обжигающих импульсов, перед глазами заплясали огни, и в нахлынувшей боли я потерял сознание за мгновение до того, как отключился мой компьютер.
Когда я пришел в себя, уже почти настала ночь. Грохотал ливень. Капли обрушивались, как орудийные выстрелы, город исчез в водяном тумане.
Нейротоксин изрядно меня потрепал. Меня мутило, кожа пожелтела, будто я подхватил гепатит. Чтобы оправиться, я приготовил роскошный до тошноты ужин.
Я догадывался, что за гадость мне вкололи: весьма коварная штука, вдобавок вызывающая привыкание, вирусная производная метаморфина, дьявольское русское зелье, которое в мое время называли «tchernovik». В конце концов организм начинал требовать его в промышленных масштабах, и человек погибал от цирроза или от гепатита.
Но я никак не мог взять в толк, как этому парню удалось обмануть Субкоманданте Зеро и особенно как он сумел проникнуть, пусть и на микросекунду, во внутреннюю сеть «Оширо».
Среди киберпиратов считалось, что «tchernovik» лучше всего купируется следующим простым средством: необходимо срочно закинуться чем-то другим.
В общем, я нажрался, напился сибирской контрабандной водки, по крепости превышавшей легальные тридцать градусов, затем, полюбовавшись на туман, окутавший город, отыскал в своем загашнике старенький нейрософт, предназначенный для изготовления стероидных гормонов, и в придачу к нему — простой молекулярный секвенатор. Час спустя секвенатор завершил свою программу и выдал мне длинную целлюлозную ленту, пропитанную тетрагидрокортизолом. Кури сколько влезет. Я порезал ленту на мелкие куски, склеил их нейтральным биологическим клеем и нанизал на «Кэмел» индийского производства, сделанный из клонированного вирджинского табака.
Выглядело это не очень аутентично, но пошло как надо.
Остаток вечера я провел, смешивая коктейли времен моего кибер-пиратства. Имея хорошие программы и необходимый опыт, можно при помощи заурядного коммерческого секвенатора соорудить все, что угодно. Метамфетамин, например. Даже, страшно сказать, опиаты. Это потребует известной сноровки, большого терпения и знания химических составляющих, но если у вас имеются протеины, щепотка аминокислот, немного энзимов, две-три колонии модифицированных бактерий и микробатарейка, вы можете приготовить на вашей кухне все, чего ваша душа пожелает.
Я отрубился глубокой ночью под звук дождя, грохочущего, как небесная канонада.
Проснулся я в полдень. Небо было блеклого серо-зеленого цвета, и я не сразу обнаружил, что дождь перестал.
Я выкурил свою специальную сигаретку, которую я вдобавок немного припорошил метамфетамином. День стремительно набирал обороты.
И тут мою дверь выбили.
Я едва успел подумать, что когда-то, в прежней жизни, такое уже происходило со мной, как они ворвались в квартиру.
7. «Зомби» Технопола
Их было шестеро. И троих я знал.
Вот черт, сказал я себе, удачный у меня сегодня день.
Это были «зомби» — сотрудники одного из подразделений Технопола, хорошо известного мне по моей прежней службе в отделе «Циклоп».
Во внутренней иерархии Технопола «зомби» котировались не в пример выше «циклопов», и стать одним из них считалось продвижением по службе. Отряд специального назначения в ряду разнообразных форм, порожденных Министерством юстиции Европейской Федерации. Светская власть при ООН, как говорил Юрий.