— Коли в жизни далёкой другой
Князь серебряный был бы мне мил,
Он ходил бы студёной рекой,
На уздечке бы солнце водил,
На узде золотой…
Внутри захлёстывает какое-то абсолютно детское любопытство. Быстрыми шагами подлетаю к лестнице. Хочется услышать полностью. Пролёт, из первого оконного проема вдруг вылетает Кася. Птица зависает на уровне глаз, быстро хлопая крылышками, а потом опускается на каменный подоконник. Замираю рядом с Касей.
— Так гряди из-за гор, из-за гневного моря,
И у этого мира её забирай, и навеки её
Забирай! Забирай! Пропади оно пропадом!
Звенит на ветрах из травы тетива —
Забирай! Забирай!
Крылья вспыхнули золотом,
Да остались в крови рукава…
Девушка кружит по внутреннему дворику, взметая длинной юбкой хлопья снега. Звонкий голос разливается по холодному замку, болезненно отдавая куда-то под рёбра. Дышать становится тяжелее. Словно и не маггл, а какая-нибудь сказочная сирин. В каждом движении, в каждом слове и интонации чувствуется какая-то странная девичья душевная боль. Вдруг пляска заканчивается, и девушка замирает перед одной из украшающих фонтан статуй.
— А за морем на чёрной скале
Змей серебряный кольца плетет.
Самоцветы горят в серебре,
Змей крылатый желанную ждет,
Он свою наречённую ждет.
Обречённую ждет.
Обречённая — наречённая, — хмыкаю, закрывая глаза.
От песни почему-то по спине пробегают мурашки.
— Кто летит за пургой из обители молний,
Тот единственный в силах шагнуть через край.
Так гряди из-за гор, из-за синего моря,
И у этого мира меня — забирай эту ложь,
Горе, нежить и небыль,
Я — стеклянный сосуд со свечою внутри;
Мы отвержены — что ж, упади же из неба
И у этого мира меня забери!
Какая-то странная сила бьет под дых. Пальцы больно обдирает шершавый камень кладки. Охватывает дикое, почти животное желание откликнуться на призыв.
— И навеки меня забери!
Слышишь, в небо меня забери!
С трудом задавливаю стремление броситься вниз, схватить это рыжее безумие, сжать до боли и забрать. Всё равно куда и непонятно зачем, лишь бы оказаться рядом.
Вздыхаю обжигающий воздух через до боли сжатые зубы. От вдруг раздавшегося голоса Альбуса вздрагиваю, снова открывая глаза.
А ему-то что тут понадобилось?
— Саша! Саша, ты не я, слышишь?! Не я, ты слышишь? Ну?
Комната пляшет перед глазами, словно в калейдоскопе. К горлу моментально подкатывает тошнота, а от вдруг возникшей невозможности нормально вдохнуть захожусь кашлем.
— Саша? — Я замечаю наклонившегося ко мне Северуса. На моё неопределённое движение головой мужчина тяжело вздыхает. Осознание произошедшего бьёт в основание черепа вместе с прилившей кровью. Начинает больно пульсировать в шее и закладывать уши.
Я только что прожила куски жизни Северуса!
От закружившихся в памяти воспоминаний снова подкатывает тошнота, а на глаза наворачиваются слёзы.
Северус реагирует молниеносно. Моё лицо вдруг оказывается крепко зажато в ладонях, и маг заставляет посмотреть себе в глаза. На мгновение взгляд мужчины становится менее осмысленным, а в следующую секунду Снейп притягивает меня к себе, крепко обнимая за плечи и гладя по спине. Закусываю губу в попытке не расплакаться. Кажется, словно душу вывернули наизнанку и выскоблили железным скребком.
— Все хорошо, — раздаётся тихий шёпот над ухом, и я, снова хлюпнув носом, всё-таки заливаюсь слезами.
Человек, за которого так больно, ещё и успокаивает меня. Какое же я всё-таки ничтожество.
Комментарий к Глава 2. ЦЕПНАЯ РЕАКЦИЯ В ДЕЙСТВИИ
Буду рада отзывам🌺
========== Глава 3. СВОЯ НОША НЕ ТЯНЕТ ==========
Мерное биение сердца под ухом приятно баюкает. И странно, и страшно. В голове стоит гудящая напряжением пустота, но тёплые руки, гладящие по спине, не дают провалиться в полное беспамятство.
От себя не убежишь.
И зычно хлюпнув носом, я всё-таки мягко выбираюсь из объятий, попутно растирая по щекам слезы и сопли рукавом мантии. Северус молча следит за моими тщетными попытками собрать себя в кучку. Распускаю волосы, видимо, наспех собранные магом, в надежде, что так я выгляжу не настолько плохо. Наконец, выпутавшись из закрученных складок мантии и юбки, я устраиваюсь по-турецки. Все скопившиеся вопросы вдруг рассыпаются, и в голове снова наступает противная пустота. Моргнув, смахиваю очередную слезинку и отворачиваюсь к окну, чтобы снова не разрыдаться. За мелкими квадратиками стекла клубятся розово-лиловые барашки облаков на контрастном иссиня-чёрном фоне грозового неба.
— Я… я не знаю, что сказать. Я совершенно ничего не понимаю. — Чуть взмахиваю рукой в полном бессилии, еле слышно сипя. — Почему ты не рассказал раньше?
— Потому что мне противна твоя жалость, — разрезает тишину бархатистый ледяной голос Северуса, отчего я снова оборачиваюсь к магу. Снейп сидит на кровати вполоборота с прямой спиной, глядя на меня не то со злостью, не то с вызовом. — И если бы не твоя вдруг невесть откуда взявшаяся способность влезать в мою голову, то увидела бы ты только со стороны процесс создания заговора и зелья для призвания фамильяра. Не питай иллюзий, будто я собирался перед тобой исповедоваться.
И вот сейчас я безошибочно угадываю обвинительные нотки в мою сторону.
— Как будто я это специально сделала! — тут же реагирую в ответ, от обиды поджав губы и дёрнув носом. Из-за попытки говорить громче снова начинают ныть связки. Северус бросает на меня хмурый взгляд, но спорить не решается.
В конце концов, наверное, действительно не очень приятно, когда какая-то малознакомая личность шастает в твоей голове, высматривая твою жизнь.
— Прости, я правда не хотела, — тихо буркаю я, бросая виноватый взгляд на мага, и тут же начинаю с задумчивым видом разглядывать собственные руки.
От вида разодранного заусенца морщусь, вдруг ощущая, как пощипывает ранка.
— Ты не виновата, по всей видимости, Тёмный лорд рассчитывал на что-то подобное, — со вздохом отзывается Северус куда мягче, чем раньше.
— В смысле рассчитывал? — Снова вскидываю голову, от чего прядь волос падает на глаза. Снейп как-то нехорошо улыбается.
— А ты думаешь, можно просто так орать и угрожать Тёмному лорду? — Бровь мага медленно ползёт вверх. — Заявить о том, что знаешь о крестражах, проигнорировать империус, словно какой-то дракон, а потом, несмотря на истерику, так и не открыть своего сознания.
— Что? Империус? — И я начинаю тупо хлопать глазами, словно заправская сова. Ой, видимо, не без участия его зельеварского темнейшества я была вынуждена ускоренным курсом ознакомиться со всей теоретической частью защиты от тёмных искусств, правда, мало что из всего объёма информации поняв, но, по всей видимости, многое запомнив. Империус, как круциатус и авада кедавра, — одно из трёх «непростительных» заклинаний, после которого накладывающему светит прямая дорога в тот самый Азкабан. При этом империус полностью подчиняет волю того, на кого его наложили…
Сев только ядовито хмыкает.
— Империус, именно, которым лучших магов подчиняют пачками. И сознание ты не открыла ни при дружеской беседе, ни при панике от мучений Драко, ни когда ты… — Сев запнулся, — ни когда ты проживала обрывки моей жизни.
От услышанного начинает пробивать лёгкая дрожь.
— И что теперь будет? — как-то слишком жалобно мяукаю я, медленно осознавая всю ту кучу дерьма, в которую я играючи вогнала нас обоих. В том, что Северус теперь будет отхватывать за компанию, я почему-то уже сомневаться перестала.
Выражение лица Снейпа становится совсем неопределимым.
— Теперь, скорее всего, Тёмный лорд будет пытаться выяснить, что ты такое. И твоя осведомлённость о крестражах без внимания не останется.
И я со свистом вдыхаю.
Класс. Мы трупы.
Маг грустно улыбается, уловив моё настроение.