— Пуск! — заорал коммутатор.
— Поехали, — суеверно пробормотал бас.
Звезды начали вытягиваться в нашу сторону, а экран словно бы покрылся изморозью. Рывок! Нас вдавило в кресла, 20g, не меньше, даже компенсаторы брони с трудом справлялись. А затем последовал взрыв…
Все-таки достали! Звезды обратно втянулись в точки. По экрану пошла сетка трещин и я понял, что они не нарисованные, капсула разваливалась на часки. Очередным взрывом кувыркающуюся кабину отправило в свободный полет. Осколки капсулы, кресел и мои спутники как-то неестественно медленно разлетались в стороны, расступались, обнажая за собой странный нереальный космос с кристаллическими звездами. Сквозь трещины в кабине, так же медленно, как и все остальное, вылетают пять светящихся серебряных шаров, и, словно намагниченные, начинают сближаться с плывущими в космосе людьми и с моим оператором, по одной штуке на каждого. Сближаясь, шары, один за одним, вспыхивают и исчезают. На приближающейся ко мне сфере виден знак, неразборчивый, словно петля выходящая из точки в входящая в нее же обратно. Шар, как и остальные до него, вспыхивает и исчезает.
После этого по всей «медовой» сценке пошли волны пространственных искажений, сопровождающиеся всполохами синего рельефного свечения, и, один за другим, большая часть осколков капсулы, кабина, и мои спутники исчезли.
Мой носитель успел повернуть голову назад, увидев, как от к нас к планете возвращается оранжевый змеящийся луч, как врезается в нее и так по ее поверхности расходится видимая даже из космоса тонкая полоска взрывной волны. Сначала оранжевая, потом фиолетовая, а потом пространство обнажается, и я вижу пред собой ничто…
Глава 7. Выживание — туториал по палеолиту (день 3)
Проснувшись, я первым делом обследовал стену: она оказалась там же где и вчера, на своем обычном месте и ничем особым не выделялась. Я попробовал простучать её на предмет внутренних полостей, но никакой разницы в звуке по сравнению со звуком от соседних стен не обнаружил. Так же я попытался восстановить порядок, в котором загорались и соединялись красные точки, да куда там — после третьей уже сбился! Быть может, я бы продолжил эксперименты и дальше, но уж больно кушать хотелось.
Кое-что казалось странным во вчерашнем сне, например, стиль тоннеля и оформляющих его элементов. Он был техногенным, но я никогда ранее не видел именно такого: форма листов, покрывающих пол, клёпки, ступени, лестницы, перила, трубы, обмотка, эмблема в центре гигантской платформы — все это имело незнакомые формы и непривычный стиль. И это казалось мне странным. До этого момента я считал, что воображение, в том числе проявляющееся во сне, не может нарисовать то, что не являлось когда-либо элементом моей предметной деятельности наяву. То есть, я не мог вообразить ничего такого, с чем ранее не сталкивался в ходе предметной деятельности. Получается либо это утверждение было ошибочным, либо сон был не моим…
Вторая часть сновидения была еще удивительнее, хотя помнил я её не полностью, помнил, лишь то, что там фигурировало Токио, высокотехнологичные доспеха, какая-то секретная база ангелов, нападение на неё и катастрофа, которая, вроде как, уничтожила Землю…
Я облачился в свои обновки и взял короб. Накидка из рогоза на голое тело, м-мм… лучше может быть только юбка из рогоза на голую задницу! Умывшись и напившись у истока ручья, я занялся собирательством. Часа три я лазил в поисках ягод, яблок и орехов. Часть сразу съедал, а часть откладывал в короб. После того, как заморил червячка, я вернулся к пещере и складировал запасы. Грибы и ягоды оставил сушиться на воздухе, яблоки и орехи занес в пещеру.
Собственно, весь оставшийся день, так или иначе, я провел, курсируя между лесом, ручьем и логовом, стаскивая к нему всё, что мог найти полезного. Прежде всего я запасал дрова, собирая поваленные и трухлявые стволы, валежник, хворост, сухую траву, кору с сосен и бересту с берез. С сосен также собирал хвою и смолу, а с берез — чагу, гриб-трутовик. Также искал всевозможных форм рогулины для треног и вертелов, палки под рукояти ножей и топоров, заготовки под дубины и копья.
Вдоль русла ручья и у истока я собирал гальку, окатыши, валуны, кремний, слюду, обсидиан, сланец — всё, что могло сгодиться в качестве компонентов для изготовления инструментов и оружия. Кремня нашлось много, как обычно бывает возле русел рек, бурого цвета со стеклянным блеском и помятым видом. Из кремня можно высечь искру чем-нибудь стальным. Я попробую бить кремнем по кремню, в детстве получалось, когда кидал один кусок кремния на другой со всей дури. Хотя, там были искры ради искр, а не ради разведения огня, а это две большие разницы. Если кремниевая искра не воспламенит трут, то перейду к плану «Б» — добывать огонь трением, вращая палочку на деревянной подставке лучком или просто ладонями.