– Что ж, тебе же лучше, – сообщил Джаред, снова дергая простынь.
– Неужели? – зыркнул глазами Дженсен.
– Угу, – ухмыльнулся Джаред и выпустил ткань из рук. А потом забрался на кровать и начал распутывать ее уже с нижней части тела Эклза. – Поиграем по-жесткому, Дженсен?
“Ну во-о-о-от”, – расстроилась Дженни.
“О, да помолчи ты бога ради!”
Дженсен снова сверкнул слегка злыми глазами и съехидничал:
– Ты не сможешь.
– Я? Не смогу?– Джаред аж опешил от такого хамства. Эклз, кажется, начал приходить в норму. Видимо, язвительность была чем-то сродни второй коже и, надевая ее, мужчина чувствовал себя гораздо лучше. Что ж, это была не маска, а часть сути. Так почему бы нет.
Джаред схватил мужчину за шею и буквально кинул на кровать теперь уже кверху задом, сел на ноги и просто схватившись за край простыни, разорвал ее.
Дженсен замер.
Джаред прямо почувствовал волну предвкушения и закатил глаза.
– Ничего. Я это исправлю. Позже.
Никаких принципиальных отличий от того, что было ночью, не было, кроме одного – Джаред все же использовал смазку, не стоило усугублять рану еще больше, хотя это все равно произойдет. Так что Эклз получил то, чего хотел, – его жестко отымели, вдавив в матрас, хотя он и не думал вырываться. Наоборот, чем резче двигался Джаред, чем больнее кусал за загривок, тем слаще он стонал в ответ. Джаред на это лишь хмыкал, но понимал, что исцеление мгновенным не бывает. В итоге к шраму присоединилось еще шесть царапин, Дженсен, кончая, почти кричал, а Джаред в это время догонялся, облизывая отметины собственных зубов. Зато потом, когда оба приходили в себя, Джаред заграбастал Дженсена в охапку и принялся целовать – нежно и невесомо. Обычно так целуют женщин, но Джаред полагал, что в данном случае подобная ласка пригодится.
Дженсен находился в прострации. Тело ныло болью и удовлетворением. Но вместо привычного желания закурить или опрокинуть в себя стакан виски, хотелось свернуться клубком и заснуть. Джаред же вел себя слишком странно и он силился понять что тот делает, – невесомые, легкие поцелуи, порхали по лицу и шее, в то время, как сверху прижимало большое горячее тело.
Дженсен рвано выдохнул и сжал пальцы на плечах Падалеки.
– Что ты... делаешь?
– Благодарю.
– За... что?
Джаред видел, что слова даются Дженсену с трудом и улыбнулся:
– За то, что могу сейчас просто обнять. Знаешь... секс – это не только выебать и оставить в кровати. Это еще и такие вот минуты. Мне нравится дотрагиваться до тебя.
Джаред с легкой болью прикусил его за шею, а потом медленно зализал. Дженсен от такого задрожал и прикрыл глаза.
Дженни в голове что-то шептала, но он даже не мог понять что...
~~*~~
Дженсен действительно оказался котом. Диким. И перед Джаредом встала задача его приручить. Чем он и занимался, выдавая порциями жестокость и нежность. Больше, конечно, нежность. Было видно, что Дженсен уже начал привыкать к поцелуям, потому что раз за разом все активнее включался в “танец”. И дрожь была хорошим признаком, она приносила нужные эмоции и переживания. Ну, а ему просто нравилось гладить и целовать Дженсена.
– Ох, Дженсен, знал бы ты, какой ты красивый сейчас, – выдохнул Джаред. Черты лица Эклза были почти идеальными, только нос был слегка кривоват. Волевой подбородок и губы, все еще пухлые, в общем-то не такая и редкость для мужчины. Зеленые глаза. Веснушки.
– Что? – Дженсен распахнул глаза.
– Красивый, – повторил Джаред и снова полез целоваться.
И снова нежно и легко. А Дженсен вдруг понял, что хочет больше, глубже. Ладонь не слишком уверенно легла на чужой затылок и надавила.
– Я не буду сейчас тебя ебать, – предупредил Джаред.
И, видимо, сказал что-то не то, потому что лицо Дженсена начало меняться, превращаясь в маску. И до него дошло – Дженсен пытался откликнуться на ласку, просто не знал как.
– Тихо, – шепотом уверенно сказал Падалеки. – Прости. Я просто ошибся. Прости меня.
Не убедил, судя по выражению лица Дженсена.
Склонившись ниже, Джаред прикусил мочку уха, а потом просунул язык в раковину, облизывая и влажно выдыхая.
Дженсен под ним дернулся и еле слышно застонал. Да так, что у самого пальцы на ногах свело. Джаред на пробу погладил бок, а затем легко прошелся по левому соску пальцами.
И это вызвало целый шквал эмоций.
– Спорю, ты и не знал, что на тебе можно играть, как на музыкальном инструменте? – усмехнулся Джаред, продолжая свои манипуляции. Наблюдая, как тело под ним сладко выгибается, легкие выталкивают воздух, а горло придает ему особый звук – звук удовольствия; как широко распахиваются глаза и открывается рот, как, не в силах поверить, Дженсен смотрит на него растерянно. Джаред склонился и поцеловал его. – Скажи, приятно? – подмигнул он и убрал пальцы, просто положив их на грудь.
А Дженсен звереет. Буквально звереет, потому что в один момент все прекращается, а ему хочется тянуться за этими касаниями дальше. И да, это тоже злит.
– Падалеки!
Тот, нависая над ним, улыбается. Слишком спокойно и... мило?
“Ебтвоюмать!”
Дженсен резко слетел с кровати, отпихнув от себя Джареда, и вышел из дома. Он был слишком зол, а вода в океане приятная и прохладная. Рухнув в нее с головой, Дженсен думал, что сошел с ума. А подсознание молчало.
– Это пиздец...
~~*~~
Когда он вернулся в комнату, Джаред просто лежал и смотрел в потолок.
– Ты как? – приподнявшись, спросил Падалеки.
Дженсен не видел смысла врать:
– Ты пугаешь. Я не привык к такому. Мне нужно выпить...
Он растерянно встал посреди спальни и уставился на Джареда какими-то больными глазами.
– Иди сюда и ляг.
Дженсен послушался и лег рядом с Джаредом.
– Я просто хочу чтобы ты понял: у меня нет цели измучить тебя, испугать или разозлить. Я всего лишь хочу подарить тебе то, чего ты не знал в силу своей жизни. И поверь мне, в конце тебе понравится.
– Тебе это зачем? – тихо спросил Дженсен.
– Ну... Здесь мы в относительной безопасности, когда там нас почти сразу убьют. Здесь я могу не оглядываться и просто делать то, что мне хочется. Например, любить тебя. Если так разобраться, все не так уж и плохо сложилось. Мы оба понимаем, кто мы. Имеем похожие увлечения. Мы оказались заложниками Судьбы, но это не значит, что мы должны... – На кровать забрался Пушкин и улегся рядом с Дженсеном. – ...превратиться в земляных червяков. У нас есть этот остров, этот дом, он, – Джаред указал на Пушкина, – и две лесбиянки с мейн-куном. Возможно, это не ахти какая компания, но жить можно. Я люблю тебя, Дженсен. И хочу сделать счастливым.
Дженсен снова задохнулся.
– Главное, чтобы сейчас не началась паническая атака... – пробормотал он, садясь и поворачиваясь спиной.
Пушкин как ни странно пошел к Джареду и уткнулся мордочкой в руку.
– Мы-ы-ырф, – словно звал куда-то.
Джаред подхватил весьма потяжелевшего кошака и уложил рядом с Эклзом. После чего подвинулся ближе и прижал спиной к своей груди.
– Неужели я так плох?
– Что? Нет! – Дженсен повернул голову. – Нет. Я просто... Мне тяжело это слышать.
– Я знаю.
– Этот остров... Ты... Девчонки... Я не ждал, что моя жизнь когда-нибудь станет напоминать покой и уединение с людьми которым я... нужен?
– Которые тебя любят. Как я люблю.
Дженсен молча кивнул.
И тут в голове раздался голос:
“Кажется, все хорошо. Дженсен, тебе просто нужно ему поверить и, наконец, открыть ту часть себя, которую ты запер давным-давно. Я не могу больше это охранять. От тебя. Он – тот, кто поможет тебе жить и быть человеком. Впусти его. Потому что нам пора прощаться”.
– За что?
– Что?
– За что ты меня любишь? Ты меня даже не знаешь, – устало проговорил Дженсен, уже чувствуя, как в груди становится пусто от слов Дженни.
– Это ты меня не знаешь, – тихо рассмеялся Джаред. – А я-то тебя, как раз хорошо знаю. Во всяком случае то, что было написано в твоем досье. А вообще... Любят не за что-то. Любят... Любят, потому что любят. Я же не виноват, что втрескался в тебя. Я тоже не ожидал подобного на старости лет.