Джаред понял, что Дженсен в общем-то говорит о том, что привыкает к нему. И вроде бы получается.
– Ну, ок. Я не против. Ты только не сбегай так.
– Комплексы? – фыркнул Дженсен.
– Они самые, – с мрачной угрозой в голосе отозвался Джаред. Дженсен на это тихо рассмеялся и погладил умывающегося Пушкина, который недовольно дергал спиной в ответ. – Пошли спать.
Дженсен сделал глоток и кивнул, идя за Джаредом в дом.
—***—
Как Дженсен и говорил, у них было много секса в эти дни. Каждое утро Джареда начиналось с минета. Потом они завтракали и шли доделывать доты. Дженсен по-прежнему относился к идее скептически, что не упускал случая высказать, но послушно махал топором. Потом был обед, затем секс – такой, как хотел Дженсен, а после неизменно вкусного ужина из того, что наловит Джаред, снова был секс, но уже так, как хотел сам Джаред. Следы на Дженсене просто не успевали заживать, что беспокоило Джареда, но сам Дженсен только улыбался, невесомо касаясь следов и отметин. Эклз не мог не признавать, что так – лучше.
~~*~~
Через пару дней Дженсен проснулся один. На горизонте он видел грузовой танкер. Но никого не было видно. Джаред и еще несколько смурных мужиков обнаружились у дотов. Джареду действительно привезли гаубицы. Дженсен, хмыкнув, ушел делать завтрак.
~~*~~
А спустя еще три дня вернулись девушки. Дженсену сразу не понравился взгляд Эльты – хитрющий и слегка едкий. Она явно что-то замыслила и наслаждалась тем, что он это понимал. Фел только фыркнула, кинув паркеты и сумочку на плетеное кресло на веранде.
Эльта, державшая в руках большую корзинку, проплыла мимо вышедших встретить их мужчин и сообщила:
– А мы с подарками. Все в гостиную.
Феликс и Пушкин, загоравшие до этого на песочке, почему-то синхронно принюхались и рванули за ней.
Девушки зашли, уселись на диван по обе стороны от корзинки и торжественно уставились на вошедших. Коты полезли к корзинке.
– Джаред, как ты и просил. Принимай заказ.
И сдернула легкий плед с корзинки.
Дженсен, стоявший неподалеку, уставился в корзинку и буквально опешил, глядя на сонно заморгавшие разношерстные клубочки.
Джаред улыбнулся. Котята, похоже, действительно были самые обычные. Разноцветные и даже некоторые пестрые. Обнюхав, Феликс полез обниматься, наконец, с хозяйкой и Эльта на какое-то время про всех забыла, милуясь с животным. Фел улыбнулась и погладила ее по шее сзади.
Джаред присел на корточки и принялся поглаживать пищащих котят.
– Спасибо, – улыбнулся он.
– За нами там еще один увязался, – сказала Фел. – Но взрослый. Он так жалостливо на нас смотрел, что мы его тоже взяли.
– А он где?
– Стесняется, – в сторону моря махнула Фел. Там на лодке виднелось рыжее пятно.
Джаред прищурился, силясь разглядеть сквозь окно получше, но так и видел лишь одни уши и часть морды.
– А... а зачем тебе столько? – наконец, отвис Дженсен.
– Не мне. Тебе. Ну, и нам всем.
– Мне?!
– Ну да. Мне показалось, что тебе будет приятно, – улыбнулся ему Джаред.
Никто еще не делал Дженсену подарков, от слова “совсем”. А котята... У него просто не нашлось слов.
Пушкин тем временем мявкнул, посмотрел в сторону лодки и посеменил туда. Все уставились в сторону двери. Через пять минут в нее вошел незнакомый рыжий кот, подталкиваемый сзади пушистым Пушкиным.
Джаред так и представил – Пушкин подходит к новоприбывшему и говорит на своем кошачьем: “Шагай, шагай, рыжый-рыжый, в дом, в дом!”, а потом еще и хвостом по морде. Ржать было неприлично, поэтому он сдержался.
Зато отмер Эклз. Осторожно подойдя, он присел перед рыжим на корточки и протянул ладонь. Кот аккуратно обнюхал его пальцы и посмотрел в глаза. Дженсен удивительно по-кошачьи фыркнул и кот подставил уши, чтобы его погладили. Улыбнувшись, Эклз схватил кота на руки и прижал к себе. Корзинка снова начала пищать. Дженсен подскочил, схватил ее и унесся в сторону спальни.
Эльта на это фыркнула, а Фел выдала:
– Падалеки, тебя только что променяли на клубки шерсти. Точнее на пять маленьких клубков, один большой и один главный.
Пушкин важно мявкнул и чинно ушел наверх за хозяином.
Джаред посмотрел на нее и выдал:
– Не знал бы я, какая Эльта старательная, решил бы, что тебя давно никто не трахал.
Фел прищурилась и бросила в него подушкой, которую Джаред ловко поймал и бросил обратно на диван. После чего развернулся и пошел наверх.
– Ты его хоть трахнул? – бросила ему Фел. Джаред молча, не оборачиваясь, показал ей средний палец.
~~*~~
Дженсен устроился на его... их кровати и с глупой улыбкой игрался с маленькими котятами. Пушкин сидел рядом. Рыжий заныкался на подоконнике за шторой из тюля. Джаред взял с полки фотоаппарат и принялся фотографировать.
Дженсен дернулся, когда услышал, как щелкает затвор камеры.
– Что ты делаешь? – чуть хмурясь, спросил он.
– Фото для семейного альбома.
Дженсен удивленно вскинул голову, глядя на Падалеки:
– Зачем?
Джаред вздохнул:
– Когда люди живут вместе, они фотографируются, чтобы сохранить хорошие воспоминания.
Эклз открыл было рот, потом захлопнул его и вернулся к котятам. Пушистые комочки ползали по кровати, пищали и даже пытались облизать его пальцы. Пушкин устроился рядом и положил голову на бедро.
Дженсен за собой этого не замечал, но по губам блуждала довольная искренняя улыбка и Джаред продолжил делать фото, понимая, что просто обязан сделать несколько таких снимков. А потом показать ему.
Подсознание в голове Дженсена внезапно кашлянуло.
“Дженс”.
“Что?” – поглаживая котят, спросил мужчина.
“Мне пора”.
“Куда?”
“Уходить, мой дорогой”, – она сказала это ласково и немного печально. – “Моя миссия здесь выполнена. Я больше не нужна тебе. Теперь рядом с тобой человек, который тебя любит, и я должна исчезнуть. Ты стал тем, кем должен был стать”.
“Но... Почему?”
“Потому что все эти годы я была той частью тебя, которая стремилась к обычной жизни. Джаред – тот человек, который помог тебе найти себя. Не расстраивайся. Просто живи”.
Он даже не успел ничего сказать в ответ.
“Я люблю тебя, Дженсен Росс Эклз. Будь счастлив”.
И в голове наступила тишина.
Мужчина замер, прислушиваясь, но...
– Дженс, ты в порядке?– Джаред подсел рядом и заглянул ему в глаза.
– А? Да... Все хорошо...
Дженсен протянул руку и, положив ее на шею Джареду, потянул на себя, легко целуя в губы.
– Все отлично.
Эпилог
Так и повелось с тех пор. И даже спустя десять лет ничего не изменилось. Джаред и Дженсен все так же жили на острове в компании двух лесбиянок и, ну, какого-то количества котов, которыми почему-то командовали Феликс и Пушкин. Фел через пару месяцев в категоричной форме заявила, чтобы они сделали звукоизоляцию и ей было все равно, каким образом. Джаред поржал, но, смотавшись на большую землю (после неожиданно агрессивных препирательств с Дженсеном, явно беспокоившемся о его безопасности, хоть и не признававшим это), все привез, включая мастеров, и за неделю вся спальня была обшита звукоизоляционным материалом. Позже в отдельном шкафчике появились разнообразные наручники, кляпы, веревки и прочие “прелести” интимной жизни, а ключик от него они давным-давно потеряли. Дженсен окончательно превратился в нормального парня, который любил готовить и радовал их разными изысками, а за огромным вольером для котов позади дома были поставлены пара теплиц, в котором, Джаред подозревал, Дженсен выращивал все, что можно и нельзя. Сам он лишь глаза закатывал, а вот Эльте новшество пришлось по душе и она с удовольствием помогала ему, пока он и Фел загорали на пляже.
Даже гаубицы, над которыми смеялся Дженсен, успели пострелять...
Но это уже совсем другая история.
Конец.