Старый Гном спросил, улыбнувшись:
— Проснулись? Пора. Смотрите.
И вдруг они увидели, как одна звезда сорвалась и, рассыпаясь в голубые брызги, полетела к земле. За ней — вторая, третья и много, много еще. Все небо замерцало синими искрами. А когда свет померк, целый кусок неба впереди оказался черным как уголь — ни единого огонька.
Рядом послышался льющийся звон. Зучок взглянул, и сердце у него сжалось: снова плакала маленькая звездочка Стелуца.
— Поняли? — сурово спросил Гном. — Видели, как развлекаются? Не меньше полусотни звезд убили. Ну, ладно, недолго им еще куражиться — уже близко.
Мальчишки почувствовали, как гневно содрогнулся ковер-самолет, увеличивая скорость.
Прошел час. И вот впереди каким-то странным зловещим блеском сверкнула широкая черная полоса.
— Это Чернильная река, — прозвенела звездочка. — За ней наша страна.
— Килим, опустись в какое-нибудь местечко поукромнее, — попросил Старый Гном. — Надо обсудить, как быть дальше.
Ковер-самолет покружил, опускаясь пониже, и наконец, выбрав место у самой воды, резко пошел вниз — у всех даже дух захватило.
Первым соскочил Мурашка, за ним сошел Зучок и наконец на землю ступил Старый Гном. Звездочка осталась лежать на ковре. Раздвинув травинки, они увидели, что приземлились у самого обрыва, под которым маслянисто-черно поблескивала вода Чернильной реки. Противоположный берег едва угадывался. Ни одного огонька не светилось на той стороне, мрачно и темно было там, будто в черной пустыне. Только время от времени падали звезды — балбесы продолжали развлекаться.
— Стелуца, свети не так ярко, как бы нас не заметили с той стороны, — прошелестел ковер.
Звездочка послушно погасила несколько лучей. Гном уселся на камешек и сказал:
— Ну что ж, давайте обсудим, как быть. Я предлагаю такой план. Во-первых, на ту сторону переберемся только мы с Зучком и Мурашкой. Звездочке там, конечно, грозит опасность. Ты, Килим, мог бы лететь с нами. Но Звездочку одну мы оставить не можем. Дальше. Сегодня мы переночуем здесь. С опасностью в неизвестной стране лучше встречаться днем.
— А как же вы переправитесь на тот берег, — спросил Килим, — если я должен остаться здесь?
— Это увидим завтра, — ответил Гном. — Как справедливо утверждают сказки — утро вечера мудренее. Давайте устраиваться на ночлег.
Килим распластался между двух чахлых кустиков, подогнул один край так, что получился небольшой уютный домик — ну, не домик, конечно, а навес. И вот все уютно устроились под навесом.
В небе снова рассыпалось несколько звезд.
Ковер горько вздохнул.
— Что ты? — спросил Гном.
— Много еще зла в мире, — прошелестел ковер.
— Ты прав, Килим, — отозвался Гном. — Много. Но становится все-таки меньше, и наступит время, когда оно исчезнет совсем. Каждый день и каждый час добро выходит на бой со злом и побеждает! Да вы сами знаете об этом. — Гном помолчал и добавил: — Если хотите, расскажу вам одну историю. Завтра нам предстоит встретиться с балбесами, и, может, поэтому вспомнилась мне эта давняя история...
— Расскажите, дедушка! — обрадовался Мурашка. Зучок промолчал, потому что Килим тоже прошелестел: — Расскажи, Ротрим...
— Ну, слушайте. Много было в старые времена на земле разных глупых королей и царей. Кое-где еще остались до сих пор. Встречались между ними и не очень глупые, но большинство все-таки были глупые, и даже очень.
Жил в одном небольшом захудалом королевстве такой вот король. Сидел он на троне и выдумывал разные указы и приказы. Король считал, что он больше всех трудится — ну прямо-таки сил не жалеет. «Еще бы, — говорил своим советникам король, — если бы не мои указы, как бы жил народ? Откуда бы люди, например, знали, что ходить нужно ногами, а не руками?»
— Конечно, ваше величество! — хором отвечали советники. — Если бы не вы, страна бы погибла немедленно!
— То-то! — говорил король и задумывался.
Придворные знали, что он опять работает — придумывает новый указ.
И вот проходил час, другой, третий, и лицо короля светлело. Он громко приказывал:
— Писарь!
— Писарь! Писарь! — хором подхватывали придворные, и на зов мчался Главный Писарь Двора с гусиным пером за ухом и листом чистой бумаги.
— Пиши! — приказывал король. — Отныне и во веки веков всем моим подданным приказываю варить суп только в целых кастрюлях. Преступников, которые осмелятся варить суп в дырявой кастрюле, — казнить!
— О, какой мудрый указ! — хором вскрикивали придворные. — О, благодетель народа!
Придворные еще долго наперебой восхваляли мудрость короля, а он довольно ухмылялся, придумывая новый указ.
— Видите, какой умный был король! — усмехнулся Старый Гном. — Ну в самом деле, если бы не его указы — разве знали бы люди, что нужно ходить ногами, а суп варить в целой кастрюле? Очень умный был король.
— Как пробка! — хихикнул Мурашка, но Зучок остановил его: — Не мешай!
Старый Гном продолжал:
— Но вот прошло время, и все больше и дольше задумывался король — все труднее становилось выдумывать новые указы. Их было так много, что он сам немного путался, и однажды даже издал один и тот же указ два раза.
И вот наступил день, когда король не сумел выдумать ни одного указа. Придворные попрятались по углам, опасаясь королевского гнева. А он мрачно сидел на троне и пытался придумать хоть какой-нибудь, ну пусть совсем пустячный, указишко. Ничего не выходило. И королю стало так обидно, так больно за свой народ, который на сегодня останется без его помощи, что он заплакал. Слезы катились по щекам, сползали по усам и капали с их кончиков, как с весенних сосулек. Король сначала не заметил, что плачет, а когда заметил — очень удивился. Последний раз он плакал так давно, что уже успел позабыть об этом. И вот вместе со слезами хлынули воспоминания.
Когда король еще не был королем, а всего-навсего принцем, он, как и все мальчишки, ходил в школу. Только если все остальные мальчишки каждый год переходили в следующий класс, то принц сидел в каждом по три года. Самая хорошая оценка, которую он получил, была тройка. Когда принц просидел третий год в третьем классе, папаша-король забрал его из школы — принц так ревел каждое утро, когда надо было идти на уроки, что королю это надоело. «Кроме того, — рассудил старый король, — прикажу, и принца примут в любой институт и с тремя классами». Но принц поступать в институт наотрез отказался и занимался главным образом тем, что валялся на диване и строил планы, как он будет править, когда папаша-король помрет... Много лет прошло с тех пор. И принц, который уже стал королем, когда хотел похвастать своей ученостью перед придворными или прекратить спор между советниками, важно говорил:
— У меня почти полное начальное образование!
Король вспоминал, и вдруг один из советников, подглядывавший из-за ширмы, заметил, что лицо короля светлеет. И в ту же секунду король привскочил на троне и радостно завопил:
— Советники, сюда! Ко мне!
Топоча позолоченными каблуками, изо всех уголков на зов короля ринулись советники. Вслед за ними примчался Главный Писарь, который было уже побаивался, что останется без работы. Король многозначительно оглядел придворных и поманил пальцем Школьного Министра. Тот подбежал и грузно повалился на колени.
— Есть в наших школах троечники? — спросил король.
— Есть! — бодро ответил министр.
— Сколько?
Министр посмотрел в потолок и так же бодро ответил:
— 1124 троечника, ваше величество!
— М-да, — проговорил король и приказал писарю: — Пиши! Заботясь о здоровье и хорошем настроении всех подданных и их детей, повелеваю: высшей и единственной оценкой во всех школах отныне устанавливается одна отметка — тройка. А всякие там двойки, четверки, пятерки отменяются раз и навсегда!
— Ура! — радостно завопили придворные (они тоже не отличались особенными успехами, когда учились в школе).
— Ура его величеству!
И тут короля понесло. За неделю он издал больше указов, чем за предыдущие десять лет.