- Ну, да, - ответил старик. - Одного они оставили внизу, чтобы он стрелял не переставая, а остальные в это время пытаются зайти в флангов. Смотри, сам не попадись им на мушку. Я не справлюсь с тремя-четырьмя бандитами один. Вот если бы выследить их поодиночке...
- Ну, тогда выслеживай, только держись подальше от меня. Когда я целюсь, я не желаю думать о том, в кого еще может угодить моя пуля.
Чантри погнал своего коня вперед, держась в седле прямо и ничего не упуская из виду.
Сейчас он вспомнил о том, как во время войны он воевал под Чаттанугой. Он возглавлял кавалерийский отряд и им пришлось сражаться с окопавшейся пехотной частью. Всадники точно так же, как он сам сейчас, появлялись из-за деревьев, совершенно невидимые для тех, кто лежал в окопах под ними.
Но сейчас шла совсем другая война и она уже не командовал отрядом. На его стороне был только он сам, да старик, о котором ему не было известно ничего.
Он перешел на рысь, шаря глазами в поисках четвертого бандита.
Он услышал еще один выстрел и увидел дымок, поднимавшийся от скального выступа, заросшего осинами. Почти сразу же прозвучал ответный выстрел разбойника и тогда Чантри увидел его. Он лежал за кустами на холме и уже поднимал винтовку для следующего выстрела.
Оуэн развернул своего коня, вьючная лошадь тут же последовала за ним, и они погнал во весь опор.
Когда стрелок заметил его, было уже слишком поздно. Он повернулся и поднял было винтовку, но сделал это слишком поспешно. Он не успел прицелиться и в следующее мгновение Чантри уже наехал не него, стреляя из винтовки, которую держал свободной рукой.
Противник дернулся, повернулся и упал. Он начал подниматься и Чантри натянул поводья, описав вокруг него небольшой круг.
Он был, несомненно, ранен. Не его правом боку выступили пятна крови.
- Ты играешь с огнем! - закричал он.
Бандит выглядел весьма угрожающе, но не испуганно.
- Ты явно купил себе билет в ад! - сердито продолжал он. - Старик сдерет с тебя за это скальп!
- А что будет четверым здоровым мужчинам за то, что они преследуют одну молоденькую девушку?
- Ты Оуэн Чантри?
- Да, и требую оставить эту девушку в покое! Ты понял?
Собеседник сплюнул:
- Это ты расскажешь тем парням. Они совсем не собираются отстать от нее. Она их уже достала своими замашками. Что она о себе воображает?
- А почему бы тебе не спросить об этом Моуэта? - предположил Чантри.
Тот опять сплюнул.
- Черт побери, Моуэт и сам не знает что делает. Эта девчонка даже ему не родня.
Бандит схватился за ногу обеими руками - первоначальный шок уже начал проходить. Боль нарастала и он даже прищурил глаза, но старался, чтобы Чантри этого не заметил.
Не обращая больше на него внимания, Чантри повернул прочь. Однако, краем глаза он следил за тем, чтобы бандит не дотянулся до винтовки. Но тот был полностью поглощен своей раной и даже не поднял головы.
Чантри ехал вперед, но никто уже не стрелял. Когда он поднялся на небольшой холм, он среди зарослей деревьев разглядел лошадь Марни.
- Марни! - позвал он тихонько.
- Сюда, сюда! - она говорила так, чтобы он расслышал. - Но только вы приехали в неподходящее место.
Он проехал через заросли и спешился. Она приподнялась из-за кучи поваленных деревьев. На щеке у нее было пятно грязи, а юбка совсем помялась.
- С вами все в порядке? - спросил он.
- Пока да, но ведь осталось еще трое и они не заставят себя ждать.
Он быстро огляделся вокруг. Заросли деревьев были диаметром не более пятидесяти-шестидесяти футов в любом направлении, и там было множество всяких ям и крупных валунов. Все пространство вокруг них довольно хорошо простреливалось.
- Они придут, но когда обнаружат, что ты не одна, повернут обратно. А ты тем временем сбежим.
Она поглядела на него:
- Можете не беспокоиться, я и сама могу от них уйти.
Ей опять пришло в голову, что очень уж холодное у него лицо. Его черты были сильными и резкими, но тепла в них было мало, если только он не улыбался. Еще в них проглядывало одиночество, но не было ничего, что вызывало бы симпатию. Этот человек долгое время жил один и не умел делиться своими чувствами - быть может, только потому, что ему не с кем было ими делиться.
- Вы, наверное, привыкли жить в одиночестве? - спросила она.
Он пожал плечами, глядя сквозь деревья на луг.
- Лучше жить совсем одному, чем с тем, кому не доверяешь.
- Вы не умеете делиться своими чувствами.
- А кому они нужны? Я привык держать их при себе.
Она заметила среди веток какое-то движение.
- Там кто-то есть.
- Я вижу.
- Вы будете стрелять?
- Нет, пока я не увижу, в кого стреляю. Дурак тот, кто стреляет вслепую. Разбойник, ворочающийся в кустах, может оказаться твоим лучшим другом. Когда я нажимаю на курок, я знаю куда я стреляю.
- Но ведь у нас здесь нет друзей!
- У нас есть Доби и его отец... И тот старик, которого я встретил прошлой ночью.
- Старик?
- Он, кстати, знает вас. У него есть подзорная труба и он знает о нас почти все. Еще у него есть ружье пятидесятого калибра.
- Сколько ему лет?
- Он выглядит так, как будто появился здесь самым первым, а уж горы выросли потом. Но он весьма живой, даже проворный, и смышленый.
Справа послышался громкий вопль и когда Оуэн обернулся, он увидел их, всех троих. Всадники рассыпались по сторонам и мчались на них изо всех сил.
Чантри вскинул свою винтовку, словно охотился на уток, и выстрелил три раза слева направо.
Ни мгновения не было потрачено ни на лишние движения, ни на лишние эмоции. Он просто поднял винтовку и выстрелил по мишеням. держась совершенно прямо и посылая пулю за пулей.
Первый из всадников резко дернулся в сторону и выронил винтовку, а затем свалился на землю и покатился вниз по склону. Второй выпал из седла, ударился о траву и остался лежать на месте. Третий стремительно развернул лошадь и попытался скрыться. Чантри подождал, пока тот сделает три длинных скачка и только тогда выстрелил.
- Я взял слишком высоко, - объяснил он, извиняясь. - Пуля могла пройти навылет и убить доброго коня.
Лошадь вместе со своим всадником уже скакала по ровному полю, но всадник держался в седле нетвердо и одна его рука безвольно болталась.
- Лошадь? А человека?
- Человек сам искал неприятностей себе на шею. Он гнался за беззащитной женщиной, да еще в такой компании, поэтому что бы с ним ни случилось, ему все равно будет мало. А у лошади выбора не было. Ее силой загнали в самую гущу битвы, так что страдать ей совсем незачем, - Чантри перезарядил винтовку. - Когда вам хочется потанцевать, вы платите скрипачу, - он улыбнулся ей. - На этих же танцах на скрипке играет сам дьявол, а платить приходится кровью.
Он оглядел скалистый выступ, поросший лесом:
- А это место мне нравится. Выбирая место для обороны, вы поступили совершенно верно.
Последнее эхо выстрелов замерло вдали. Не осталось ни малейшего запаха пороха, будто ничего и не случилось. Только лежавшее на траве тело говорило о ином, выделяясь черным пятном на фоне зелени.
Когда они уйдут, все останется таким же. Несколько шрамов, оставшихся на деревьях, спокойно зарастут. Тела, даже если их не потревожат хищники, истлеют, и после них останутся несколько пуговиц да медная пряжка от пояса. Люди приходят и уходят, а трава после них снова распрямляется, на их стоянках снова разрастаются леса и скоро от их пребывания не остается ни следа.
- Лучше поедем, - сказал он. - Хватит нам того, что здесь произошло.
- Ты знаешь, они не остановятся. Мак Моуэтт больше не контролирует ситуацию. Теперь им нужна кровь, они придут за тобой, Оуэн, и за мной тоже. Но все, что они хотят, - это сокровище.
- Сокровище! - раздраженно отозвался он. - Сокровище перед тобой, - он махнул рукой в стороны, - сокровище это земля!
Он помог ей забраться в седло, затем вспрыгнул сам и подобрал поводья вьючной лошади. Они поехали через луг.
Неожиданно из зарослей сосняка появился старик и направился к ним. Он подъехал, резко натянул поводья и гневно уставился на Чантри.
- Мог бы оставить парочку мне! Ты вычистил дом, прежде чем я успел поднять свою пятидесятку. Вот это стрельба, скажу я вам! На бизоньих пастбищах из нас с тобой получилась бы славная команда.
Оуэн Чантри уводил караван на юг. Он вымотался и ему не хотелось разговаривать. Драка была его образом жизни с тем пор, как он себя помнил, но теперь он устал от нее.
Ощущая его настроение, Марни молчала. На далеком горизонте возвышалась громада Спящего Юты, а ближе к небу взмывалоо плато Меса-Верде.