Чантри помолчал.
- Его никогда не интересовали деньги, он имел несколько возможностей заработать состояние, но ему всю жизнь хотелось заглянуть за горизонт, изучать историю человечества.
- Может оно и так. - Моуэтт приподнялся и потянулся к сапогу. - Ты приехал, чтобы рассказать мне это?
- Нет. - Оба медленно отходили от лагеря. - Я хотел поговорить с вами. Я ничего против вас не имею, так зачем убивать вас? Или любого из вашей команды? Я приехал на эту землю, чтобы остаться. Повесить револьверы на стенку и заняться хозяйством.
- Ты? - скептически протянул Моуэтт. - Поверю только когда увижу собственными глазами.
- Вам нужно сделать то же самое. Обзаведитесь землей, пока есть свободная, постройте дом и выращивайте скот. - Чантри замялся. Он обязан это сказать. - Главная причина, почему я сегодня приехал в лагерь, - Марни.
- Марни? - Старик обернулся к нему. - Она не имеет к тебе никакого отношения. Не впутывай сюда Марни.
- Она имеет самое прямое отношение. Вчера мне пришлось пристрелить пару ваших парней. Они гнались за ней несколько десятков миль. Я убил одного и нашпиговал свинцом троих.
- Марни? Мои парни? Ты врешь, Чантри!
Он задыхался от гнева. Наконец, сказал:
- Что ты знаешь о Марни?
- Она добрая и красивая молодая женщина, которая уважает и любит вас, презирает ваших холуев и заслуживает лучшей жизни. Кстати, именно из-за нее я сегодня приехал. Вы ее отчим. Я хочу просить руки Марни. И вашего разрешения на это.
Глава четырнадцатая
- Ты - что?
- Вы самый старший ее родственник. Полагаю, что по закону вы ее опекун. Поэтому я пришел к вам.
- Будь я проклят! Ты!... - Моуэтт неверяще смотрел на Чантри, потом начал смеяться. - Чтоб мне всю жизнь проходить трусливым койотом, если я слышал о чем-то подобном! Мои ребята за тобой охотятся, а ты заявляешься ко мне только за тем, чтобы сказать такую штуку!
- Она леди, - спокойно продолжил Чантри, - и где-то под вашей толстой шкурой тоже кроется джентльмен, человек, который знает, как делаются подобные вещи.
- Ты ей об этом что-нибудь говорил?
- Нет. Для нее это будет сюрпризом. Она может даже рассмеяться мне в лицо, но я должен это сделать.
- Ну и дела! - Мак Моуэтт выплюнул окурок сигары и раздавил его носком сапога. - Можно подумать, мы опять в Ричмонде или Чарльстоне или каком-нибудь таком джентльменском месте. - Он покачал головой. - Ответ нет. Ты бродяга-ганфайтер, Чантри.
- Чтобы выручить ее из этой переделки, понадобится ганфайтер и никто другой. Вы потеряли контроль над своими людьми и...
- Потерял контроль? Черта с два! Я могу...
- Я же говорил, что собираюсь осесть и заняться хозяйством, если вы отзовете свою команду.
- Что ты хочешь сказать, "я потерял контроль"?
- Ведь ваши парни гнались за Марни, верно? Один из них сказал, что она перед ними зазнается и они ей еще покажут.
- Надеюсь, ты убил наглеца?
- Он получил пулю в ногу, которая не принесет ему никакой пользы, и насколько я знаю, он все еще там.
Чантри встал.
- Теперь вы все знаете, Мак Моуэтт. Я хочу ухаживать за Марни и пришел к вам как джентльмен к джентльмену. Отзовите своих ребят, иначе будет война.
- И сколько ты думаешь продержаться? - Мак Моуэтт тоже поднялся.
- У меня один серьезный противник - Джейк Строун.
- А Том Фрика?
- Я думал, он возглавляет погоню за Марни. Мне доподлинно известно, что он убил по меньшей мере одну женщину. Уберите его из округи, или я убью его.
Мак Моуэтт потер подбородок.
- Черт возьми, Чантри, ты мне нравишься! Точно говорю, нравишься. Ты настоящий мужик. Но у меня есть мои парни, а когда ты ведешь такую команду, ты должен вести ее, должен держаться впереди всех. Не знаю... Правда, не знаю. А почему бы вам с Марни не убежать? В долине Сан-Луис есть проповедник, а в Санта Фе и подавно.
- Это моя земля, Моуэтт. Я вернулся домой. Если твои парни хотят войну, они ее получат. Мой вам совет - держитесь Строуна. Он и ваш сын Фрэнк - единственные мужчины в этой компании.
Моуэтт пожал плечами. Он сделал свой выбор.
- Ты со своими фермерами, Чантри, многого не стоишь. Мои ребята перебьют вас, как куропаток.
- Значит, война?
- Война, - ответил Моуэтт. - Но вот что я тебе скажу, Чантри: если ты каким-то образом останешься жив, и Марни захочет видеть в тебе своего мужчину, считай, что ты получил мое разрешение. Если так оно и выйдет, постарайся сделать ее счастливой. Она хорошая девушка.
Чантри повернулся и вошел в лес. Он ничего не выиграл.
Он медленно и осторожно пробирался обратно к своему коню, в каждую секунду ожидая выстрела.
Он уловил смутный отсвет луны на отполированной коже седла и услышал, как вороной переступил копытами. Что-то мелькнуло в ночной тьме, и низкий голос произнес:
- Мне всю жизнь хотелось убить большого человека, одного из самых известных ганфайтеров, и вот почему: я всегда считал, что вся их меткость и быстрота - не больше, чем пустые разговоры. Ты знаешь, кто я, Чантри? Я Трэшер Бейнс, и ты у меня на мушке.
Внезапно Чантри почувствовал огромную усталость. Ему все надоело. Почему люди - такие неисправимые идиоты? Он никого не хотел убивать. Ему приходилось стрелять на войне - и не на одной, ему приходилось стрелять на службе закону, но он не хотел, никогда не хотел, прославиться как убийца.
Трэшер Бейнс стоял в темноте. Трэшер Бейнс заметил Чантри и ждал, что тот ответит, потому что по ответу узнает его точное местоположение.
Оуэн Чантри тоже ждал, прислушиваясь к малейшему звуку. Если Трэшер шевельнется... Справа от Чантри стояло дерево, слева футов на шесть протянулась полянка, а за ней - его конь.
Трэшер снова заговорил. На сей раз голос его прозвучал на тон выше.
- В чем дело, Чантри? Испугался? Боишься разговаривать со мной? Я убью тебя.
Чантри не двигался. Его винтовка была направлена на голос, палец на спусковом крючке, свободный ход подтянут... Он знал, что стрелять нужно будет немедленно и стрелять три раза - один на голос, второй - ниже и правее, а третий левее.
Если он попадет с первого выстрела, и Трэшер начнет падать, у Чантри будет хорошая возможность всадить вторую пулю.
- Трусишь, да?
Сейчас сбегутся все. Это дело времени.
Чантри выстрелил на звук. Один раз, потом второй и третий - так быстро, как мог передергивать затвор. Затем он подошел к коню, одним рывком развязал узел и забрался в седло.
Позади что-то билось в кустах. Потом затихло.
Оуэн Чантри знал где и как бежит тропа. Он погнал вороного галопом. Он сделал все, что нужно было сделать; то, что случилось сейчас будет лежать на их совести. Он и не надеялся, что сумеет отговорить их от драки, ибо знал человеческую натуру и знал, что нельзя требовать от нее слишком многого. И тем не менее он рассказал Маку Моуэтту о том, что его шайка выходит из подчинения.
Под деревьями он немного замедлил бег коня, но ехал так же ходко. Воздух был прохладным, легкий ветер с гор освежающим. Тропу заливал яркий свет луны.
Он попросил руки девушки прежде, чем попросил саму девушку или даже поговорил с ней о своей любви. Ну не дурак ли он? Сможет ли она, или любая другая женщина, полюбить его?
Сможет ли он быть достойным мужем Марни Фокс... если выживет?
Он объявил войну, и это была война одного против многих. Его война. Они убили его брата. Это его земля, из-за которой разгорелся спор. То, что оставил Клайв - его наследство, будь это сокровище, знания или мечта.
Дом ранчо не сгорел дотла, его твердые, хорошо подогнанные бревна выдержали, некоторые лишь обуглились. Выгорела часть крыши, но послеполуденный дождь, обычный в этих горах, потушил пламя. Чтобы починить дом нормальному человеку с инструментом потребуется пара дней, а чтобы полностью устранить последствия пожара - не больше недели.
Тем не менее, туда нельзя возвращаться, дом слишком уязвим.
Теперь банда Моуэтта будет за ним охотиться. Он спешился и отвел коня напиться. Отойдя подальше от воды, он вытянулся с седлом под головой и смотрел, как заходит луна.
Он задремал, проснулся, чтобы прислушаться к ночи, и вновь задремал. Он знал не только все звуки ночи, но и то, что они означали. Его конь тоже все время оставался настороже, как может вести себя лишь бывший дикий мустанг, слишком долго живший бок о бок с опасностью.
Чантри почти не помнил времени, когда спал всю ночь напролет. Он давно приучил себя просыпаться при малейшем звуке или дуновении ветра.