- Какого скота?- опять удивился отец.- Никогда не видел никакого скота поблизости!
- Там был скот!- настаивал я.- Она повела стадо за собой, а потом погнала их обратно так, чтобы они затоптали ее собственные следы. Затем она пустила лошадь по мягкому песку, где не остается совсем никаких следов.
- И все равно они могли отыскать ее.
- Нет, сэр, не могли. Они шли за ней до самых гор, но потом потеряли ее среди следов скота, как она и рассчитывала. Они долгое время искали ее, но вернулись обратно ни с чем.
- Те следы еще сохранились?
- Нет, сэр. Сейчас уже ничего не осталось. Они и тогда-то сохранились только потому, что накануне прошел дождь и земля была мягкой.
- Доби,- отец не часто называл меня по имени, видать, сейчас он был настроен очень серьезно,- Доби, почему ты мне ничего не сказал?
Я так и почувствовал, что начинаю краснеть.
- Папа, тебе ведь так понравилось здесь. Ты привязался к этой земле, как ни к чему другому. И я, я тоже полюбил ее. Я боялся, что если ты все узнаешь, ты можешь все бросить и уехать. Ты запряг бы лошадей и мы опять потряслись бы в своем фургоне куда глаза глядят. Я хочу остаться, папа. Я хочу остаться здесь! Я хочу увидеть что получится из нашей работы и я хочу иметь место, которое мог бы назвать своим домом.
- Оставайтесь,- сказал незнакомец.- Думаю, что могу обещать вам, что все будет в порядке.
- Но как можно обещать, ничего не зная?- спросил его отец.
- Я могу,- ответил тот.- И я знаю. Меня зовут Чантри. Покойник, которого вы похоронили, был моим братом.
Ну, тут мы на него так и уставились. Отец был поражен, да и я, в общем-то, тоже немного удивился. У меня все это время было какое-то странное предчувствие, только я боялся, что он один из тех.
- Даже так!- ответил, наконец, отец.- А что вы скажете про его дочь? Или жену, или кем там она ему была? Нет ли у нее права первого голоса?
- Дело вот в чем,- спокойно начал Чантри,- мой брат был вдовцом и у него не было ни жены, ни ребенка. Он был много старше меня. И если здесь и жила какая-то женщина, я не имею ни малейшего понятия кем она ему была и что она тут делала.
Глава вторая
Когда отец решил возделывать землю на этом ранчо, он взвалил на нас двоих достаточно тяжелую работу, и к тому же, поскольку он любил свежее мясо, а поблизости не было дичи, кроме редкого оленя на лугу, мне время от времени приходилось отправляться в холмы.
В воскресенье на рассвете я взял старую отцовскую винтовку, оседлал серого в яблоках коня и, ничего не сказав ни отцу, ни Чантри, уехал.
Неподалеку начинались низкие, пологие холмы, которые переходили в скалистое плато, пересеченное многочисленными обрывами, а затем - в горы. Пока я высоко не забирался, но они манили меня, они знали - и я тоже знал , - что когда-нибудь проеду по их тропам.
У меня была одна мысль, и не только охота была причиной, по которой я направился в горы. Ведь та девушка или женщина скакала туда, словно знала, что делает, и ни я, ни кто-то другой не нашли ее. Во всяком случае, я об этом не слышал. В первый день они ее точно не нашли.
Если она знала дорогу, значит, ездила здесь и раньше, может быть, не единожды, а если в горах было убежище, то ей о нем было известно.
Меня не слишком беспокоило, кто она. Она либо была свидетелем убийства, либо много о нем знала. Когда началась стрельба, она не стала тратить время зря, и сразу рванула в горы.
К этому времени все ее следы исчезли, если только она не продолжала скрываться и не оставила новых. Как бы то ни было, она бежала в какое-то определенное место, которое считала безопасным, и я надеялся узнать, какое. Во всяком случае, я так думал.
Лицо обдувал приятный свежий ветер. Серому, как и мне, нравились длинные тропы, и он устремился к холмам, будто уже знал, куда мы поедем. Там, наверху, трава будет сочной, а вода студеной и вкусной.
У меня никогда не было другого оружия, кроме винтовки. Хотя мне давно хотелось иметь револьвер, но денег на него не было. Однако винтовка была хорошая - настоящий "генри". На поясе также висел нож, которым можно было бриться - такой он был острый.
Серый направился в седловину между холмами, потом поднялся по склону, и мы выехали на вершину пологого холма, где ветер начал трепать его гриву и где открывался великолепный вид на мир, привольно раскинувшийся впереди и сзади.
Наша земля лежала за спиной, но я не оглядывался. Мне было шестнадцать, и где-то в горах жила девушка. За все шестнадцать прожитых лет я всего раза три или четыре стоял рядом с ровесницами, и это всегда меня пугало. Они выглядели так, будто знают все на свете, а я - ничего.
Этой женщине, ускакавшей от ранчо, могло быть четырнадцать, сорок или девяносто три - я ничего о не знал о ее возрасте, но в моем представлении она была молодой, золотоволосой и прекрасной. Для меня она была той самой принцессой, о которых рассказывали в сказках, и я собирался познакомиться с ней.
Я уже три-четыре года спасал красавиц от индейцев, медведей и бизонов. В мечтах. Но еще не разу не домечтал до того момента, когда начинал разговаривать с ними. Я вроде как стеснялся, потому что даже в мечтах не знал, о чем с ними говорить.
Сидя в седле на вершине холма, я оглядывал горы. Ехать по ним или через них совсем не просто, хотя там должно быть много разных троп, но если вначале как следует изучить ситуацию, обязательно найдешь выход.
Мне показалось, что по травянистому склону одного из холмов вьется едва заметная тропка. Я рискнул и двинулся к ней, а серый словно того и ждал: он сразу же обнаружил тропу и, ступив на нее, уже не терял.
Иногда тропа исчезала, но не для коня. То ли он ее видел, то ли чувствовал, но ни разу не сошел. Мы спустились с холма на луг, игравший такими яркими красками, что на него было больно смотреть, потом переправились через буйную, порожистую речушку, летящую среди камней, словно она куда-то опаздывала, и очутились среди деревьев.
Обогнули небольшой осинник, и там я увидел лося. Это был еще не заматеревший бычок, но уже очень упитанный. Его мяса хватило бы недели на две, и это при том, что часть мяса мы могли бы завялить на зиму. Я начал было поднимать винтовку, но остановился.
Выстрел отразится от стен каньона и пойдет гулять по горам, предупреждая всех и каждого, друзей и врагов, что я выбрался на охоту. С тяжелым сердцем я позволил лосю уйти. Стрелять еще рано - сначала нужно разведать горы, а потом уж давать знать о себе.
На опушке осиновой рощи я натянул поводья, остановил серого и прислушался. Лось ушел, не обращая на меня внимания. Ну и пусть его. Я взглянул вверх, на полого уходящую ввысь тушу огромной горы. По ее склону маршировали батальоны осин, стройными рядами, как солдаты, останавливаясь у подножья. Ниже расстилалась ровная трава, кое-где чередующаяся во впадинах с густым низкорослым кустарником. Тропа, по которой ехали мы, или ее двойник ниточкой вилась по этому склону.
Тропы в горах часто прокладывают животные, и их трудно увидеть, если только не смотреть сверху. Тропы могут также быть индейскими, либо проложенными каким-нибудь старателем, который застолбил в горах участок или даже построил себе хижину.
Чантри сказал, что у его брата не было ни жены, ни дочери. Кто же тогда эта таинственная девушка или женщина?
Может быть она просто жила с Чантри? А может быть нуждалась в заботе и он ей помогал?
Серый шагал легко. Мы спустились в овраг, пересекли его и стали подниматься по противоположному склону? петляя между осин, когда вдруг на тропе передо мной, загораживая дорогу, появились два всадника.
Один из них был коренастым, широкогрудым мужчиной с толстым, жестким лицом и крохотными глазками. Другой был похож на первого, только намного крупнее.
- И куда это ты направляешься? - спросил тот, что поменьше.
- Охочусь, - осторожно ответил я. - Думал, может лося подстрелю.
- Эта тропа закрыта, малец- сказал другой. - У нас там участок. Мы не хотим, чтобы в нас попала шальная пуля, так что или охоться ниже, или поезжай в другое место.
Его хмурое лицо - как трещина камень - расколола ухмылка.
- Да ведь если здесь станут почем зря палить, мы можем неправильно понять. Мы можем подумать, что стреляют в нас, и выстрелить в ответ. Тебе ведь это будет не очень приятно, малец?
Но меня на пушку не возьмешь. Он мне с самого начала не понравился, и я не поверил, что у них в горах участок.
- Нет, сэр, - сказал я, - мне будет не очень приятно. Мне не хотелось бы, чтобы кто-нибудь подумал, что я в него выстрелил и промахнулся. Такие вещи, - добавил, - могут подмочить репутацию.
Они оба уставились на меня. Видно, приняли за молокососа, которого можно легко напугать, но меня так просто не напугаешь.