И положила трубку.
Наоми, словно во сне, убрала телефон.
Ей казалось, что она разговаривала с призраком. Настолько странным показался разговор.
Джонни сидел в ожидании. Судя по лицу помощника шерифа, ей было что обсудить.
— У тебя же есть водительское удостоверение? — спросила вдруг Наоми. Она ни разу не видел его за рулем
— Конечно.
— Тогда, подбрось меня до дома, а потом отгони машину.
Она вышла, уступая водительское место.
– Посмотрим, что ты из себя представляешь, Джонни.
Если он будет ей помогать, то хотя бы пусть покажет, как справляется с внедорожником.
— Чем займешься в отпуске? — спросил Джонни, слегка коснувшись ногой до педали газа.
— Может напьюсь в хлам. А может, улечу в Нью-Йорк… а может и то и другое. Эй!
Она надавила рукой ему на колено.
— Если бы я хотела ползти, то родилась огромной улиткой.
Джонни не внял ее просьбам и угрозам, всю дорогу волочась с минимальный скоростью. Наконец, они остановились у ее дома. Наоми положила в бардачок пакет с телефоном и когда Джонни попытался возразить, то чмокнула его в щеку и проговорила:
— Я верю в тебя, Джонни. — А ему ничего не оставалось, как только смотреть на ее удаляющуюся фигуру.
II
Наоми лежала на кровати, закинув ноги на стену. Она разглядывала свои мощные икры, которые достались ей от матери. Семейство Андерсон гордилось крепким телосложением, передавшимся из поколения в поколение, и считали это залогом здоровья. Благодаря сильным ногам, в спринте ей не было равных. Учителя пророчили спортивную карьеру, но родители считали своим долгом запрещать любые увлечения. Как называл их отец, проделки сатаны.
За всю свою жизнь, она лишь пару раз выезжала из Уэллстона. Первый раз, это была школьная экскурсия в Сан-Франциско, второй - курсы в полицейской академии. Хотя родители были категорически против последнего. Оба раза, ее ужасно тянуло обратно в этот тихий и спокойный город, где по ночам не воют сирены, а днем не надо стоять в бесконечных пробках.
Отец часто повторял, что в мире полно людей, желающих развратить тебя. Потому не стоит давать им такую возможность. И Уэллстон-единственное место, где можно укрыться от греховных страстей.
Наоми была единственным ребенком в семье. Кейт и Лукас Кейн мечтали, что дочь пойдет по их стопам и станет врачом. Оба работали хирургами в местной больнице, и сотрудники называли их просто – «смена Кейн».
Однажды, когда Наоми было всего одиннадцать, она сидела за столом и ела горячий суп. Чтобы не обжечься, ей приходилось аккуратно прикасаться к краю ложки губами и втягивать жидкость с звучным присвистом. Лукас Кейн, по своему обыкновению проводил свой выходной за тем, что сидел в кресле и читал газету. В такие моменты он требовал, чтобы в доме была полная тишина.
Он отдернул край газеты и строго посмотрел на дочь. Наоми не заметила взгляда и набрала полную ложку супа.
— Почему бы тебе не сделать это громче, чтобы услышали в Колорадо? — не выдержал отец.
Ей понравилось то, что по обыкновению всегда занятой, он наконец-то обратил на нее внимание. Ей казалось, что папа так с ней играет и улыбаясь, что есть силы прихлебнула прямо с края тарелки.
Мистер Кейн такого не ожидал. Он вскочил со своего места и в две секунды оказался около дочери. Он выдернул старый, потрескавшийся от времени ремень из брюк и стянув дочь со стула, схватил за руку.
После каждого удара по тощим ягодицам Наоми, он повторял:
— Вредные привычки, прямая дорога в ад!
Она извивалась, пытаясь выскользнуть, но тогда отец промахивался, ремень больно обжигал спину. Она визжала так, что слезы попадали в рот, придавая ее слюням солоноватый вкус.
Наоми Кейн на всю жизнь запомнила взгляд проходящей мимо матери. В нем не было сочувствия и сострадания. Скорее, что-то среднее между безразличием и одобрением. Кейт Кейн боялась своего мужа и считала его методы воспитания частью формирования будущего дочери. И уже тогда, девочка дала себе слово, что никогда в жизни не станет как ее родители.
Наоми вспомнила, как купила свой первый пистолет. Магнум. Ей пришлось это сделать после одной ужасной ночи, о которой было жутко вспоминать. Когда отец увидел в ее руках оружие, то пришел, как он это называл всегда, в праведную ярость и приказал сейчас же унести его из дома.
И она впервые ответила нет.
Он хотел ударить ее по лицу, но она направила пистолет ему в голову. Наоми увидела в его глазах страх.
Он ничего не сказал и просто ушел в свою комнату. Больше они не разговаривали. Вскоре, Наоми получила письмо из Академии и первым же автобусом отправилась в Лос-Анджелес.